– Вы чего? – полюбопытствовал Ренат.

– Ты знаешь, что мы ели? – обернулся к нему Сомов и, ухмыляясь, кивнул на банки.

– Ну, Марьяна же переводила… овощи?

– Саранчу! А в красной банке – черви!

Чувства Рената отразились на его лице, и Сомов засмеялся, присоединяясь к остальным.

– Как вы узнали? – спросила Марьяна.

– ИсКр сказал.

– По-русски?

– Ну да, спроси, если хочешь.

Марьяна заговорила с пленником, не понимавшим причину веселья своих пленителей, и тот ответил, указав на жёлтую банку:

– Саранша… мейвей янг…

– Что я говорил? – отсмеялся Сомов.

ИсКр показал на сиреневую банку.

– Шервь… клинс шенти.

Марьяна улыбнулась.

– Что он сказал? – мрачно поинтересовался Вольнов, бросая банки на стол.

– Похоже, это и в самом деле консервы из саранчи и червей, полезные, очищают желудок.

– То-то меня всё время тянет в кустики…

Новый взрыв хохота потряс кают-компанию.

– Он съел три банки саранчи, – просипел, давясь от смеха, Синенко, – и две с червями.

– Ничего, подумаешь, черви, – успокаивающе похлопал сержанта по плечу Махлин. – Кузнечиков и сверчков едят везде, даже в России, в Бурятии, например, и никто не жалуется. Мясо саранчи исключительно полезно и питательно, в нем до пятидесяти процентов белка и до пяти жиров, плюс фосфор и кальций. Вы же ели, на что оно похоже по вкусу?

– На вареных раков.

– Ну вот. А черви эти действительно на водоросли похожи. В Китае гусениц едят, в Азии вообще – тарантулов и скорпионов, в Южной Америке – яйца муравьёв, я уж не говорю о крысах, змеях, обезьянних мозгах и живых осьминогах.

– Пусть покажет другие консервы, – попросил Синенко. – Свои доедим – ихние начнём.

Внезапно пол кают-компании под ногами десантников повело из стороны в сторону, как палубу корабля на волне.

Все замерли.

Дёрнулся к выходу ИсКр:

– Люо зай стебилити!

– Быстро отсюда! – скомандовал лейтенант.

Метнулись к двери, преодолели лестничный пролёт, ворвались в зал поста управления.

У пульта стояли, вцепившись в его край, Морев и сержант Калачёв. Перед ними пульсировал прозрачным лунным светом видеостолб, в глубине которого медленно вращалась чёрная пирамида, грани которой мигали звёздочками разного цвета.

Морев оглянулся.

– Синенко, Репин – в транспортный отсек, живо! «Языка» сюда!

ИсКра чуть ли не на руках отнесли к пульту и всадили в кресло.

– Что происходит?!

Марьяна из-за спины пленника начала переводить вопрос на «англо-китайский», но он сам понял, что от него требуют. Проскакал пальцами по клавиатуре, повернул голову к Мореву; лицо у него стало заискивающим и виноватым.

– Инверсиа…

Слово прозвучало совсем по-русски.

– Конкретнее!

ИсКр что-то забормотал, глотая буквы, продолжая ощупывать пульт, не глядя на сенсоры.

– Он говорит – это предупреждение о хроноинверсии… Транслятор сбрасывается в хронопаузу.

– Что это значит?

Короткий диалог.

– Он говорит – этот хроновектор будет заблокирован. А транслятор…

– Уничтожен?

– Не знаю… наверно…

– Мы успеем стартовать? Сколько у нас времени?

– Фор-файв феншонг, – ответил ИсКр.

– Четыре-пять минут.

– Пусть вводит программу перемещения! Все вниз!

Марьяна перевела. ИсКр заработал пальцами с невероятной скоростью.

Пирамида в центре видеостолба загорелась!

– Всё! – поднял руки вверх оператор.

Его выдернули из кресла, вынесли из зала.

Команда слаженно перебазировалась в транспортный отсек в основании пирамиды. Набились в камеру как сельди в бочку.

– Поехали! – бросил Морев.

ИсКр каркнул что-то в ответ, и людей окутала тьма…

Над бесконечной холмистой равниной висел слой вихристых облаков, скрывающих солнце, но света хватало, и все детали необычного пейзажа можно было разглядеть без особого напряжения.

Во-первых, холмы таковыми на самом деле не являлись! Это были гигантские здания и сооружения пирамидальных форм, с уступами и без, напоминающие древние пирамиды майя и ацтеков, но с пристройками на вершинах пирамид. Ближайшая из них, располагавшаяся всего в сотне метров от хронотранслятора, напоминала храм, опиравшийся на пирамидальное основание и накрытый сверху розоватым перепончатым куполом. Но главной его особенностью были серовато-розовые стены, покрытые чем-то, похожим издали на зеленоватую шерсть или на слой мелких чешуй, отчего всё сооружение будило фантазию путешественников во времени, вызывая в памяти странные ассоциации в виде мохнатых термитников и «живых» лишайников.

Такими же выглядели и соседние «храмы-холмы», хотя шерстистость их стен была менее заметна из-за удалённости. И весь этот неправдоподобный «город», раскинувшийся на десятки, если не на сотни, километров по равнине, поросшей фиолетово-зелёной травой, действовал на нервы, как скопище спящих муравейников, и казался гротескным творением архитектора-авангардиста, воплотившего в материале свои бредовые идеи.

– Зоопарк! – выразил свои ощущения Дылда.

– Скорее заповедник стриженого кустарника, – пробормотал Синенко.

Выбравшись из камеры перехода в коридор транслятора, бойцы Морева быстро обыскали воррихо-комплекс, никого не обнаружили и собрались в посту управления, ничем не отличавшемся от других таких же, принадлежащих стандартным хрономашинам.

Сначала ИсКр пообщался с компьютером комплекса, возбуждённый до крайности, не отвечая на вопросы Марьяны, потом включил систему наблюдения, и десантники несколько минут изучали ландшафт вокруг транслятора, бросая короткие реплики.

Наконец Морев очнулся от созерцания.

– Что это? Явно не мезозой. Куда мы попали?

Марьяна перевела вопрос.

– Это одна из версий хронопаузы, – ответил ИсКр. – Не помню, чтобы наша хроноразведка проникала так глубоко в будущее. При мне запускали зонды не дальше миллиона лет.

– Будущее, точно? Не прошлое?

– Память этого транслятора ограничена, но вывод сделать можно: нас забросило в одну из версий будущего, на десять миллионов лет вперёд.

– Десять миллионов?! – ошеломлённо выдохнул Сомов.

– Чему ты удивляешься? – хмыкнул Махлин. – Мы совсем недавно гуляли по мезозою, а он существовал больше шестидесяти миллионов лет назад.