– Нет, они пошли вон туда, – и эльф показал на северо-запад.

Потянулись джунгли, густые, но совершенно безжизненные. Время от времени из чащи выбирались разнообразные чудовища, слепленные из веток, листьев, земли и даже болотной воды. Разевали пасти, растопыривали лапы и тупо бросались в атаку. Но всякий раз, чтобы справиться с ними, хватало обычных мечей и топоров, силу Господина Горт в дело не пускал.

Ощущал, что она еще пригодится.

Вслед за беглецами они миновали болото, прошли леса в центре острова и вышли к самому западному из холмов.

– А тут, похоже, случилась драка, – заметил эльф-проводник, когда они выбрались на открытое место и полезли вверх.

Шолан тоже увидел, что выше по склону лежат тела, а земля испятнана кровью.

– Это еще кто такие? – спросил он, разглядывая воинов в шлемах с крыльями. – Откуда они взялись на этом острове? Что-то Тенос все больше напоминает базарную площадь, и мне это не нравится.

Но тут вновь догнавший альтаро Горт словно налетел на невидимую стену.

Чувство было такое, будто разом парализовало все мускулы. Уроженец Норции понял, что не в силах сделать ни шага вперед, хотя вполне может двинуться в сторону или назад.

Пришлось отступить.

– Но они же прошли… – пробормотал Шолан, опускаясь на колени и трогая землю. – И те, за кем мы гонимся, и эти, в черных шлемах…

Большинство трупов принадлежали обладателям вороненых кольчуг. А еще были двое гоблинов и маленький человечек, при взгляде на которого Горта непонятно почему пробрала ледяная дрожь.

Шолан, сотни раз приносивший в жертву Господину людей и других роданов, чуял здесь магию крови. Могучую, но в то же время изощренную и какую-то неполноценную. И это давало понять, что проход открывали, никого не убив, лишь пожертвовали немного живительной влаги из собственных жил.

Повторить подобное Горт, честно говоря, не смог бы. И, распрямившись, он точно так же, как и вчера, сказал:

– Один из нас должен отдать жизнь ради Господина.

– Я готов, – шаг вперед сделали все.

– Ты, – Шолан указал на гоблина, чья правая рука после вчерашнего повреждения висела плетью, а лицо было серым от усталости, – иди ко мне.

– Радость умереть во славу Господина, – истово прохрипел гоблин, стаскивая кольчугу, и запел: – Потерянный мир мы должны возвернуть, наставить разумных на верности путь…

Псалом, что долгие столетия звучал лишь в тайных капищах, полетел над Теносом. И рука Горта не дрогнула, когда он нанес удар и вырвал из груди гоблина окровавленное сердце. Пение оборвалось, а Шолан выкрикнул призыв и стукнул обагренной рукой по незримой преграде.

Тряхнуло, как показалось, весь остров. Храмы на холмах качнулись, из-под земли там, где пролегала невидимая завеса, рванулись фонтаны черно-багрового пламени. Лицо Горта опалило, он невольно зажмурился, но сердце из руки не выпустил и закричал так, что перекрыл гул катаклизма:

– Вперед, братья! За мной те, кто верен Господину!

И прыгнул в огонь.

Почувствовал дикий жар, сменившийся приятной прохладой.

– Прорвались! – торжествующе закричал кто-то за спиной.

– Слава Господину! – рявкнул другой из братьев.

А Шолан открыл глаза и понял, что их прорыв не остался незамеченным.

Вниз по склону холма бежали двойники погибших в вороненых кольчугах, и мечи в их руках блестели вовсе не дружелюбно. А за цепью воинов шагали двое людей, один – высокий, с открытым и благородным лицом, и второй – широкоплечий и рыжеволосый. И чувствовалась в них та же странная чуждость, что и в трупе маленького.

– Кто вы такие?! – крикнул Горт, понимая, что у врага – значительный численный перевес. – Мы не хотим вражды!

Господин не осудит, если придется вступить во временный союз с недругами. Главное – потом уничтожить их до последнего, чтобы никто не посмел встать на пути слуг Сокрытого.

– Скажи это нашим соратникам, которых ты убил! – ответил высокий. – Вперед! Разите их без пощады!

Объяснить, что к погибшим тут он не имеет отношения, Шолан не успел. Пришлось выхватить меч, отразить нацеленный в голову удар, потом еще один, а затем и вовсе отступить на шаг, к своим воинам, что сгрудились в кучу. На склоне холма закипел неистовый бой.

С некоторым недоумением Горт обнаружил, что обладатели крыльев на шлемах не уступают гвардейцам Господина в воинском умении. А преимущество в количестве стало сказываться немедленно, как и то, что воины Шолана ночью не спали и потратили много сил на погоню.

Упал эльф-проводник, заливая землю кровью из раны на шее. Свалился один из гномов, секира выпала из ослабевших пальцев, а тихий голос прошептал:

– Умираю за Господина!

И тут Горт понял, что у него остался последний шанс переломить ход боя – ударить мощью, полученной от недавнего жертвоприношения. А если прибавить к ней силу, что истекает из тех, кто сейчас тоже в некотором роде приносит себя в жертву Тринадцатому, то…

– Прикройте меня! – рявкнул Шолан, отступая в глубь боевых рядов.

Ему нужно было несколько мгновений, и он их получил.

Губы бывшего вышибалы зашептали молитву к Господину, одну из тех, что знают лишь посвященные. Взлетело к ослепительно синим южным небесам лезвие, налившееся темным багрянцем, и прянули от него в стороны струи пурпурного, густого дыма. Они приняли облик толстых безглазых змей или червей с зубастыми пастями и ринулись на воинов в вороненых кольчугах.

Кто-то попытался отмахнуться мечом, но клинок не причинил сотканной из дыма твари вреда. А вот клыки, обманчиво-бесплотные на вид, вонзились в плоть чернокрылых, кромсая ее и разрывая. К первому закричавшему присоединился второй. Слуги Господина ободрились, их противники, наоборот, отступили. Но никто и не подумал о том, чтобы обратиться в бегство.

Что бы о них ни говорили, чернокрылые не были трусами.

Шолан дрожал от напряжения, удерживая норовивший вырваться из пальцев меч. Продолжая шептать молитву, он ощущал, как вместе с обильным потом из тела вытекают силы.

Осталось продержаться немного, совсем чуть-чуть, чтобы мощь Господина обратила в прах неверных…

Но тут в дело вступили те двое, что шли вслед за воинами. Одновременно подняли они руки и сделали плавный жест, будто вскидывая что-то в воздух. Ясный доныне день омрачился, из-под земли забили струи жирного серого дыма, замелькали в них крошечные черные крупинки. Горт услышал бормотание тысяч шепелявых, исполненных неистовства голосов…

Удар был нанесен внезапно. Серое со всех сторон ринулось на алое, принялось душить его в объятиях. Исчезли из виду храмы, скрылось небо, мир поглотило двуцветное марево, словно Шолан попал во внутренности бутыли из мутного стекла. Он попытался дернуться и не смог, в ярости понял, что вызванная им сила насмерть сцепилась с чужой и что отступить теперь не удастся.