«Главным театром военных действий станет Франция, – указывает в меморандуме глава МВД. – Немецкая армия, схожая в качественных показателях с французской армией, сможет мобилизовать два миллиона двести тысяч человек против миллиона семисот тысяч. На двадцатый день атаки немецкие войска достигнут реки Маас». Но дальше силы кайзеровской армии начнут слабеть. Причина тому – «большие потери, присущие наступательным действиям (особенно если они безуспешно начнут испытывать на себе французскую линию укреплений), а также привлечение солдатских резервов, необходимое для проведения наступательных мероприятий на больших территориях».

В дополнение к этому Черчилль указывает на растягивание коммуникаций, а также вступление в войну русских и британских войск. В результате, по оценкам политика, на сороковой день наступление немецких войск захлебнется. Именно этот момент, по его словам, и будет «решающим для пробы сил» [927] .

Предсказания Черчилля сбудутся с пугающей точностью. Один из величайших переломных моментов Первой мировой войны – битва на Марне 6 – 10 сентября 1914 года – произойдет с тридцать седьмого по сорок первый день с момента мобилизации французской армии.

Коллеги Черчилля были потрясены, ознакомившись с документом в 1914 году. «Это удивительное сверхточное описание предстоящих событий, это великое предвидение», – писал Черчиллю военный министр Ричард Халдейн» [928] . «Это триумфальное предсказание!» – восклицал экс-премьер Артур Бальфур [929] . «Твой меморандум удивителен и потрясающ, – не скрывал эмоций адмирал Фишер. – Он побуждает доверить тебе предсказание будущего (выделено в оригинале. – Д. М .)» [930] .

И хотя сам Черчилль шутил, что лидеры должны обладать «способностью предсказать, что произойдет завтра, на следующей неделе, через месяц и через год, а затем объяснить, почему этого не произошло» [931] , предвидение станет еще одной отличительной чертой великого британца, если хотите, его ноу-хау.

«Он обладал удивительной проницательностью, напоминая порой ветхозаветного пророка», – заметил однажды Джон Колвилл [932] .

...

Без предвидения были бы невозможны ни техническая модернизация флота, проведенная Черчиллем до начала Первой мировой войны, когда он возглавлял Адмиралтейство, ни вычленение огромной роли военной авиации в 1919 году, ни решение ближневосточной проблемы в период руководства Министерством по делам колоний, ни высказывание опасений относительно надвигающейся угрозы со стороны нацистской Германии после прихода Гитлера к власти. Пример Черчилля наглядно демонстрирует, что предвидение столь же важно для лидера, как фары для автомобиля, рассекающие ночную темноту. Лидер должен четко представлять, от какого берега он отплывает и к какому берегу собирается пристать, задолго до того, как этот берег покажется на горизонте.

Нередки были случаи, когда оценки Черчилля относительно дальнейшего развития событий вступали в противоречие с ранее высказанными им взглядами. В отличие от тех, кто неспособен пересмотреть свои позиции, он всегда старался отдавать предпочтение новым веяниям.

...

Характерный пример подобной модели поведения – расформирование кавалерии и вливание ее в недавно появившиеся танковые корпуса. Подобное решение тем удивительно, что принял его человек, который не только окончил военную академию в качестве кавалериста, но для которого именно с кавалерией связана первая слава на полях сражений.

В записке Арчибальду Синклеру (тоже в прошлом успешному кавалеристу) Черчилль писал по этому поводу в конце 1917 года:

«Миф о кавалерии развеян окончательно. Я строго настаиваю на том, чтобы кавалерийские подразделения влились в танковые корпуса. Будет очень жаль, если расформированная кавалерия растворится среди пехоты. Сегодня военные действия ассоциируются с моторизированной техникой, которая имеет реальную ценность в научном и военном отношении. Кавалерия в этом не виновата. Просто я против тех, кто ставит невыполнимые задачи и создает абсурдные условия для смельчаков и храбрецов» [933] .

Умение предвидеть распространялось и на определение путей глобального развития человечества, что для нас представляет особый интерес. В декабре 1931 года Черчилль опубликовал эссе «Полвека вперед». По прошествии этого времени, в 1986 году, Джеймс Мюллер назовет произведение британского политика «диагнозом того тяжелейшего положения, в котором оказался современный человек» [934] .

Отметив в начале эссе «внезапные и крупномасштабные перемены», произошедшие в XIX столетии, Черчилль пришел к выводу о «невозможности приблизительной оценки будущего на основе прошлых событий». Далее он предложил изменить саму методологию составления футурологических прогнозов.

«Есть два подхода, к которым мы обращаемся сознательно или бессознательно, когда пытаемся предсказывать будущие события. Мы можем искать период в прошлом, который имеет максимально схожие условия с сегодняшним днем. После чего мы предполагаем, что события будут развиваться аналогичным образом. Второй подход основан на обозрении темпов развития прошлого и попытке их переноса в будущее. Только второй метод открыт для нас в настоящий момент. Проанализировав все, чего добилась наука к настоящему времени, а также учитывая те знания и возможности, которыми обладают современные ученые, мы можем предсказать с определенной степенью уверенности, какие изобретения и открытия ожидают нас в будущем. Мы также можем догадаться, какую реакцию эти открытия и их использование окажут на привычки, мировоззрение и душевное состояние людей» [935] .

«Этот удивительный фрагмент заслуживает широкого распространения, – комментирует профессор Поль К. Элкон. – Он демонстрирует, что, несмотря на огромную активность и заслуженную репутацию в области историографии, Черчилль отдавал себе отчет, что современный период – в основном благодаря науке – представляет собой беспрецедентный перелом в последовательной истории человечества и требует соответственно новых подходов в историографии» [936] .

Свою логическую цепочку Черчилль начинает с упоминания изобретения парового двигателя и электричества и далее продолжает:

«Но это только начало. Новые источники энергии, намного более мощные, наверняка будут открыты в ближайшее время. Энергия атома несравненно больше, чем ее молекулярный аналог, который мы используем сегодня. Открытие и владение атомными видами энергии приведет к изменениям в истории человечества в несравненно большем масштабе, чем открытие парового двигателя четыре поколения назад».

Затем он переходит к другим, более приземленным вещам, которые через всего несколько десятилетий перейдут из плоскости фантастики в элементы повседневного быта: