Оборачиваюсь на едва слышные шаги и вижу Таю, которая явно в замешательстве, хоть и пытается храбриться, судя по взгляду и скрещенным рукам на груди.

Спокойно, Петра! Что бы она ни сказала и ни сделала, твое счастье от нее не зависит.

— Садись, Тая. Ты, кажется, сливовое варенье любишь, верно? У нас здесь еще и апельсиновое, есть клубничное и мед…

— Сливовое, пожалуйста. — Она с ногами забирается на стул и жадно обхватывает ладонями горячую кружку. — Здесь так хорошо. Я только один раз была у Димы дома, сейчас все по-другому.

В ее голосе грусть и какая-то неприкаянность. Пододвигаю ей еще тарелку с печеньем, но она отказывается.

— Тая, что случилось? — Сажусь рядом со своей кружкой.

— Ничего! — Она тут же вскакивает со стула, чуть не пролив на себя чай. И я понимаю, что вопрос был неправильный.

— Ты знаешь, что Дима выкупил оставшиеся акции на себя? Теперь ваша компания принадлежит только вам двоим, вы можете отказаться от акционерного соглашения и делать все, что захотите.

— Хорошо. — Тая пожимает плечами. — Ганаев всегда вставлял нам палки в колеса. И папу ненавидел, а теперь я и вовсе могу продать Диме свою долю. И получить много денег.

— А тебе нужно много денег? — осторожно спрашиваю. — Ты ведь и так очень богата.

— Да, но… все расходы всегда Дима оплачивает, а я хочу сама тратить! Ты же не против, что я все как есть оставлю?

Столько трогательного эгоизма в ее словах! Кажется, она совсем ничего не понимает!

— Это ваше с Димой решение, Тая, — выдавливаю из себя максимально дипломатичный ответ. — Но мне интересно, почему ты передумала? Дима никогда тебя не оставит, если только ты сама не захочешь. 

— Так будет лучше!

Ее голос прерывает бульканье мобильного.

«Еду».

— Дима скоро будет, — говорю Тае, а сама смотрю на духовку, где запекается индейка. Как раз будет готова, когда он приедет.

Девушка неуверенно кивает, а потом уходит в свои мысли, и за следующие полчаса мы едва перекинулись парой фраз.

Когда звучит звонок входной двери, Таисия опрометью несется в коридор, чуть не толкнув меня по дороге.

Через секунду она уже висит у него шее и всхлипывая что-то бессвязно шепчет.

— Тая, что еще за фокусы? Почему мне не позвонила?!

Он спрашивает ее, но смотрит на меня. Я лишь развожу руками и терпеливо жду, когда он наконец ее отцепит от себя. Откуда только выдержка берется, сама себя не очень понимаю!

— Привет! Ты как? — Дима крепко целует и обнимает, закрыв меня собой от обиженного взгляда Таисии. — Петра!

— Я? Отлично! — Делаю все возможное, чтобы в голосе не было сарказма. — Поздравляю со сделкой. Как долетел?

Вопрос, конечно, лишний. Да и Дымов ответить не успевает, потому что Тая уже дергает его за локоть.

— Дим!

— Почему ты прилетела? — В голосе Димы слышу приближающиеся раскаты грома. У Таисии от обиды слезы на глазах.

— Соскучилась… очень! Я вообще почти тебя не вижу, ты перестал часто звонить, как раньше. И я, что, я не имею права к тебе приехать? У меня же никого нет, кроме тебя!

Ухожу на кухню, на автомате выключаю духовку, еще раз обвожу взглядом уютное пространство и решительно возвращаюсь в прихожую.

Дымова с Таисией уже там нет, я слышу взволнованный голос девушки в гостиной. Что именно она говорит, разобрать сложно, да я и не пытаюсь. Я просто начинаю одеваться, на удивление спокойна, даже руки не дрожат. Хотела уйти молча, но не получилось.

— Ты куда? — Дима вышел в коридор, как раз когда я собиралась открыть входную дверь. — Петра!

— Я тебя люблю, Дымов. — Обнимаю его за шею и целую в холодные от мороза губы. — Реши, пожалуйста, все свои дела с Таисией. Увидимся завтра.

Не ожидал, что я решу уйти, в его глазах замешательство, впервые вижу таким Дымова. Молчит, обдумывает мои слова, а потом нехотя кивает.

— Я вызову тебе машину. И позвоню перед сном.

— Если только не очень поздно будет. Пока, Тая! — Киваю девушке и останавливаю Диму, который собрался меня проводить. — Я сама, а ты не теряй время. Вам явно многое надо обсудить.  

С легкостью сбегаю по ступенькам. Погода хоть и морозная, но не ветреная. Однако долго подышать свежим воздухом не получается — вызванная Дымовым машина уже стоит у подъезда.

Дома первым делом иду в душ смывать вечерний мейк, да и просто постоять под теплыми струями воды особенно приятно. Все время прислушиваюсь к себе, жду, когда внутри рванет, но не чувствую даже злости на Таю. А Дымову очень сочувствую, и все же только он может разрулить эту ситуацию.

Швецовой дома нет — взяла отгул на пару дней, чтобы смотаться к родителям. Я даже рада, что не приходится отвечать на вопросы. Когда, выйдя из душа, проверяю мобильный, вижу сообщение от Димы и пропущенный от него вызов.

«Петра, ты дома?»

«Да, все нормально».

«Наберу через час, ты еще не будешь спать?»

Уснешь тут!

«Жду».

Он позвонил через сорок минут. За это время я уже версий пять себе придумала, которые объясняли бы спешный приезд Таи. Первая и самая простая — она просто испугалась лишиться самого близкого ей человека, решив, что после развода он перестанет о ней заботиться. Еще я была уверена, что не обошлась история без Виолы, не зря же она говорила, что поможет избавиться от Таисии.

— Не спишь? — Голос у Димы уставший, но умиротворенный, на заднем фоне Таю не слышу. Уже хорошо.

— Нет пока. Ты сам живой? Как Таисия?

— Дал ей новопассит и спать отправил. Прости. Я не предполагал, что такое возможно.

— Что она приедет? Ты выяснил, что произошло?

— Сработал триггер, о котором я не знал. Кое-кто нажал спусковой крючок, Таю шантажировали, и успешно. Но, как ни странно, это может вытащить ее из нынешнего состояния. И она очень боится остаться одна...

— Ты ведь никогда этого не допустишь!

— Не допущу, конечно. Но прежде мы с ней разведемся.

— Ясно. — Это единственный комментарий, который я решила себе позволить в ответ на его признание. И тут же вернула разговор к причине, по которой Таисия сейчас спит в квартире Дымова: — А что за триггер? Кто ее шантажировал?

Дима молчал, а я его не торопила, хотя мне очень хотелось все узнать.

— Ты же знаешь, что с ней случилось? И что мы с Игорем ее искали и где нашли? — Его голос уже не такой умиротворенный. — Парень, с которым она связалась… по сути, он ее продал в обмен на дозу. И… кто-то ее снимал на камеру… все, что там происходило...

— Господи!