Этому способствовало наличие в городе качественных причальных сооружений, складских строений. Город, кроме функции базы снабжения экспедиционных сил, давал возможность защиты тыла союзных сил и, возможно, противодействовию сообщению русских с континентальной частью империи через Перекоп. Помимо береговой инфраструктуры, у Евпатории было еще одно важное свойство — в ее гавани могли укрыться корабли эскадры в случае шторма.

Важной причиной явилось удобство подхода к берегу. Очевидно, что не зря столь тщательно исследовали прибрежную часть полуострова союзники. Промеры глубины дали свой результат. По ним удалось установить, что «…против озера Кичик-бель лежит южный конец подводно-каменной гряды, отделенной от предыдущей части проходом глубиною 10 саж. (21,3 м) и шириною около 11/2 мили. Эта часть гряды лежит в 31/2 мили от берега, направление ее SSO-NNW, ширина гряды преимущественно 35 саж. (74,7 м), местами доходит до 100 саж. (213,4 м) и более.

Банка представляет весьма неровное дно, где господствующие 35 и 36-футовые (10,7–11,0 м) глубины чередуются с 7-ми и 8-саженными (14,9–17,1 м). Наименьшая глубина 30 фут. (9,1 м) находится близ южной оконечности гряды, приблизительно в 8 милях на 2051/2 град, от церкви в селении Саки.

Приближаясь к этой части гряды по лоту с моря, с 16-саженной (31,1 м) глубины обнаруживается ил с песком и чистый ил; с 13-саженной (27,7 м) глубины грунт — камень, камень с ракушкой, и глубины резко меняются, уменьшаясь до 6–7 саж. (12,8–14,9 м). Идя далее по направлению к озеру Кичик-бель, сейчас же за банкой, глубины будут 9 и 10 саж. (19,2–21,3 м), причем по мере приближения к берегу они постепенно уменьшаются, при грунте песок и местами твердая красная глина».

Комиссия немедленно подготовила и представила 12 сентября (по британским источникам, 11 сентября) свой доклад и свои конечные выводы обоим главнокомандующим. За основу при планировании высадки, по мнению британских военных историков Джона и Бориса Молло, был взят опыт высадки британских войск в Абукирском заливе в 1801 г., ибо с того времени столь масштабные десантные операции вооруженные силы Англии не проводили.

Основные тезисы доклада комиссии были следующими:

1. Высадка должна проходить на пологом морском берегу между Качей и Евпаторией, в этом случае русские не смогут встретить десант огнем. Десант у Качи невозможен ввиду большого числа русских войск, находившихся там.

2. Первой должна быть занята Евпатория. Для этого должен быть выделен десант из турецких войск, усиленный английской и французской пехотой (по одному батальону) и артиллерией. Поддержку осуществляют два турецких и один французский паровые фрегаты.

3. Залив Кача — место, где часть союзной эскадры должна стать на якорь, имитируя ложную высадку.

Все вроде бы было логично и обоснованно. Но по сложившейся традиции в последний момент возникли, казалось, уже прекратившиеся противоречия между маршалом Сент-Арно и лордом Рагланом. Первый упорно считал, что нужно высаживаться именно у Качи, в бою оттеснив русских, там находящихся. Этим союзники выигрывали несколько дней и могли идти прямо к Севастополю. Маршала явно раздражало, что предложенный им ранее план высадки у Феодосии был отвергнут. Англичане сумели убедить его, что этот пункт хоть и имеет идеальные условия для десантирования на побережье, слишком удален от Севастополя. Немногочисленные дороги к нему ведут через горную местность. Тогда Сент-Арно вновь стал настаивать на Каче как альтернативе Феодосии. И, явно назло Раглану, маршал своим главным аргументом считал именно близость ее к Севастополю.

Британский командующий категорически этому смелому (но явно не лучшему) плану воспротивился, единодушно поддержанный всеми английскими генералами.

От этой казавшейся бесконечной череды споров, дебатов, заседаний больше всех страдал французский главнокомандующий Сент-Арно, измотанный болезнью, лишившей его через несколько дней жизни. Сам устроив переполох, он уже не смог активно противостоять напору английских партнеров по коалиции. Его страдания от болей, вызванных болезнью, становились с каждым днем все сильнее. В конце концов французский главнокомандующий попытался было вяло утверждать, что высадка перед лицом противника, располагающего крупными силами кавалерии и на местности, где условия для ее применения идеальны, опасна.

Все аргументы лорда Раглана о том, что столь серьезное предприятие поручено правительствами, а потому никто не вправе отменять его или менять утвержденные планы, оказались более убедительными. Англичане умело использовали полную отрешенность Мартенпре, ни единым словом не поддержавшего своего маршала и, казалось, согласного с любым мнением, лишь бы не нести за это личную ответственность. Начальник штаба французских сил был верен своей позиции — никогда и ни за что не отвечать. Единственное, на что согласились британцы, это на необходимость провести дополнительную разведку, по результатам которой коллегиально принять окончательное решение.

«…Сент-Арно, который именно в этот день переживал острый кризис болезни, осложняемой изнурительной лихорадкой, и кризис к худшему, не в состоянии был настоять на своем, тем более что адмирал Гамелен, начальник французского флота, тоже стал на сторону Раглана. Сент-Арно в первый и в последний раз подчинился».

Сам маршал 30 августа уже был спокоен и, в принципе, не возражал, если с Рагланом им удастся найти альтернативный вариант, устраивающий всех. Сам же он думал только об одном: «…мне нужен месяц отдыха в постели и потом лечение в Баден-Бадене».

В результате он остался при своем мнении, что высаживаться нужно у Качи, где хоть и есть русские, но силы их незначительны, но под напором союзников и без поддержки офицеров собственного штаба согласился, что высадка будет у Евпатории.

С тех пор объединенные операции Великобритании всегда организовывались таким образом. После времен старшего Питта англичане никогда не поручали командование объединенной экспедицией одному только адмиралу или генералу, позволив одной стороне решать все проблемы. Опасность возникновения трений между двумя командующими считалась небольшой в сравнении с опасностью принятия односторонних решений человеком, вызванных незнанием специфики рода войск, к которому он не принадлежит. Система обычно работала без сбоев, даже когда возникали вопросы, являвшиеся компетенцией объединенного вышестоящего штаба. Исключений очень мало. Прекрасный пример того, как трудности можно преодолеть, если есть желание, — случай в Крыму. Трудности на море, с которыми столкнулись англичане, были настолько велики, что всю операцию можно было посчитать безумием. Когда дело дошло до исполнения, был созван объединенный военный совет, на котором присутствовали представители штабов союзников и армии, и флота. Мнения французских и английских генералов оказались настолько разными, а местность, где предполагалась высадка, неизученной, что они не могли определить место высадки.

Адмиралы знали только одно: оно должно быть на открытом участке побережья, где невозможно было провести разведку, где погода могла в любой момент нарушить связь с берегом и где они могли подвергнуться атаке силы, которая, пока их корабли не освободятся от солдат, вовсе не будет в меньшинстве. Все эти возражения были изложены совету. Тогда лорд Раглан заявил, что армия прекрасно понимает степень риска и готова на него пойти. На что адмиралы ответствовали, что готовы выйти в море и сделать все от них зависящее, чтобы благополучно высадить армию на берег и оказать ей всю необходимую поддержку в месте, которое будет выбрано.