Подвижные магазины в течение всей весны и лета были заняты перевозкой припасов из Симферополя на Альминскую станцию, в Бахчисарай, Зеленкой и на Северную сторону Севастополя. Это была трудная работа: путь на Альму занимал двое слток, в Бахчисарай — четверо, на Северную сторону — восемь.

Но даже если бы и было достаточно продовольствия войск в Крыму, то его просто не было где хранить. Когда в 1854 г. войска двинулись к Севастополю, то оказалось, что на полуострове не из чего строить ни магазины, ни железную дорогу.

«…Во-первых, потому, что в Крыму наше положение не было прочно; во-вторых, по недостатку строительных материалов и, в-третьих, потому что если бы привозить материалы издали, то постройка магазинов обошлась бы в 6 раз дороже стоимости всех испортившихся припасов, да и недостало бы подвод для своза материалов, нужных как для постройки магазинов, так и железной дороги…».

Таким образом, Крымский полуостров не был в состоянии прокормить своими силами группировку русских войск численностью более 15–20 тыс. человек. Массу проблем создавало размещение увеличивавшегося с каждым месяцем числа войск. Крайний недостаток жилого фонда совершенно не обеспечивал размещения крупных войсковых контингентов, тыловых органов и госпиталей. Мелкие населенные пункты состояли из группы мазанок и землянок, тесных, сырых и лишенных отопления; материалов для строительства жилищ не было.

Продовольственные запасы сосредоточивались в провиантских магазинах, распределенных по всей территории полуострова. Самый большой находился в Севастополе (28000 четвертей муки и 2800 четвертей круп). Кроме того, магазины располагались в Симферополе, Евпатории, Ялте, Карасубазаре, Керчи, Еникале и в Арабате. Отдельно был устроен Перекопский магазин для снабжения войск на севере полуострова.

В магазинах на 1 (13) сентября 1854 г. находилось следующее количество запасов продовольствия.

Муки — 58 791 четв.

Крупы — 6 244 четв.

Сухарей — 2 456 четв.

Овса — 16 000 четв.

Ячменя — 1 000 четв.

Это количество продовольствия могло кормить 51 000 человек гарнизона армии (без флота) в Крыму в течение 41/2 месяца.

Медицинская служба русской армии в Крыму к началу Крымской кампании

Не лучше обстояли дела и в медицинской службе. Русский военный врач профессор Гюббенет, говоря о состоянии медицинской службы русской армии перед вторжением неприятельской армии в Россию, оценивал ее как рассчитанную на мирное время и едва удовлетворявшую все нужды войск в военное время. В общей сложности было подготовлено не более 3 000 госпитальных мест, но еще до первого сражения в Крыму они почти полностью были заняты больными. Не будем забывать, что еще в 1853 г. туда были сданы больные полков 13-й пехотной дивизии, в частности. Литовского егерского, отправленных кораблями Черноморского флота на Кавказ. Генерал Тотлебен приводит другие цифры, но они незначительно отличаются. Распределение количества мест в госпиталях было следующим:

Постоянный госпиталь в Севастополе — 300

Временный в Симферополе — 300

Временный в Феодосии — 300

Временный в Керчи — 150

Временный в Перекопе — 75

Итого: 1125 мест для больных.

Кроме этого, могли быть открыты по необходимости военно-временные госпитали:

В Севастополе, 3-го класса, один — 600

В Севастополе, 2-го класса, два — 300

Херсонский №29-го — 300

Итого: 1200 мест для больных.

Кроме этого, в Севастополе был морской госпиталь на 1800 чел.

Качество лечения в госпиталях было, мягко говоря, низким. По донесению генерал-штаб-доктора Южной армии Чернобаева, смертность во временных госпиталях за 1853–1854 гг. составляла 1:18, в постоянных — 1:9,5.

Медицинское снабжение войск в Крыму находилось в ведомстве Южной армии и осуществлялось по остаточному принципу. В результате перед Альминским сражением русская армия имела ничтожно мало медикаментов и перевязочных средств, да и то плохого качества. Госпитального имущества имелось всего на 1 500 человек, а перевязочных средств — на 6 000 раненых.

Не хватало не только медикаментов и госпитальных мест, не хватало и достаточного числа квалифицированных врачей. В результате уже в ходе кампании пришлось делать ускоренные выпуски врачей из медицинской академии и университетов, что было не лучшим способом решения проблемы.

Государственное руководство Великобритании торопило военное командование, требуя не затягивать с началом боевых действий в Крыму. Военный секретарь герцог Ньюкасл от имени военного министра предупреждал лорда Раглана и штаб союзных войск о возможном возникновении трудностей в случае, если начало высадки будет и далее беспричинно откладываться. В то же время все понимали, что события требовали осторожности и взвешенных действий. Тем более что на первом этапе не лучшим образом складывались взаимоотношения между командованиями союзных контингентов. Неприязнь продолжала оставаться камнем преткновения. Для ее преодоления в отношения между союзниками иногда приходилось вмешиваться Наполеону III и королеве Виктории.

Это ставило предприятие под угрозу. В процессе совещательной работы проявились несоответствие дальнейшего плана действий британцев и французов, а также признаки противоречия, переходившие временами в открытую антипатию. Процесс планирования был неоправданно затянут и не в последнюю очередь по причине этих самых противоречий. Казалось, у него не будет конца. Даже когда транспорты шли к берегам Крыма, еще не было окончательно ясно, куда они вывалят из своих трюмов груз. Проблемы отсутствия единого командования преследовали союзников всю войну, но только в первые дни кампании они могли стать фатальными.

Никто не видел этому конца. Вот-вот должны были заговорить пушки, а отношения между союзниками ставили под угрозу всё. Конечно, до открытых оскорблений дело не доходило, но за спинами об этом говорили все. Командир британского 4-го легкого драгунского полка полковник лорд Пэджет после завтрака у лорда Раглана спустя несколько дней после Альминского сражения, услышав мнение главнокомандующего о роли союзников в бою и лично о маршале Сент-Арно, сделал свой вывод: «.“они, кажется, ненавидят французов…».