Хорошо, мелькнула мысль, теперь только бы не…

Оттолкнувшись, я растопырил крылья и, ощутив упругость воздуха, пошел вокруг термитника.

Сэр Чарльз и сэр Филипп с обнаженными мечами все еще на том выступе, с которого ни вверх, ни вниз, ни в сторону, а через проделанную арбалетной стрелой дыру пытаются пролезть огры, но могут просунуть только голову.

Сэр Филипп первым убрал меч, лег на живот и начал рассматривать стену внизу, явно вознамерившись спускаться.

Я вытянул лапы, сжал и разжал пальцы, проверяя их хватку. Лорды даже не подняли головы, я двигаюсь бесшумно, и только когда ударила воздушная волна, сэр Чарльз начал удивленно поворачивать голову, но мои когти ухватили одного и другого, я сцепил челюсти и понесся с добычей дальше, чувствуя, что мои крылья трещат от перегрузки.

На ходу увеличивать крепость сухожилий непросто, я полностью убрал гребень со спины, оставив ее беззащитной, а тут еще сэр Чарльз орал и ругался, попробовал меня рубануть мечом, но лезвие заскользило по зеркальным чешуйкам.

У меня глаза расположены так, что оглядываться необходимости нет, я видел, как позади небо посветлело, выглянуло солнце, и под его лучами исполинский термитник Тартеноса, созданный его темной магией, начал рушиться, раскалываться, исполинские скалы падали, не встречая сопротивления, разбивались вдрызг и быстро таяли, как гнилой туман, оставляя после себя только смрад.

Скайлер в падении смяло глыбами, сплющило, размололо, и упал на землю уже бесформенной массой. Обломки сыпались сверху и сыпались, и хотя большая часть, созданная магией, испарилась, все же земли хватило засыпать обломки скайлера весьма надежно.

Я несся по прямой и гораздо быстрее, чем скайлер. Сэр Филипп перестал вырываться раньше, уж и не знаю, что с ним, но явно жив, что-то замышляет.

До замка оставалось с полмили, я снизился, проволочив их чуть по земле, прежде чем разжал когти, мощно ударил крыльями, забросал лордов дорожной пылью, поднялся выше, и, пока оба ворочались в пыли, я залетел за скалу, торопливо опустился и велел себе вернуться в прежний облик.

Когда я вышел, стараясь не дышать слишком бурно, они уже поднялись и осматривались ошалело.

Я закричал издали с оптимизмом:

– Ну как вам послеобеденная прогулочка?.. Сэр Чарльз, вы довольны?

Они смотрели на меня, как на привидение, сэр Чарльз вскрикнул пламенно:

– Сэр Ричард! Мы уж и не надеялись…

Сэр Филипп прервал:

– Я его едва выдернул из норы, когда он пытался вернуться, чтобы красиво погибнуть с вами!

– Я пытался помочь, – возразил сэр Чарльз. – А погибнуть… ну, это если бы больше ничего не оставалось.

Я изумился:

– Дорогие друзья! Что за речи? Разве я не обещал просто прогулку?

Сэр Филипп, выворачивая голову, старался разглядеть глубокие царапины, оставленные моими острыми когтями на его стальном панцире.

– Что это за дракон?

Я беспечно пожал плечами.

– Да какая разница?.. Он бы и в замок принес, но больно трусливый. Собак боится. Так что придется пешком…

Я надеялся, что дракона увидят издали, и к нам примчится целый отряд, но, увы, все заняты своими очень важными делами, на небо посмотрят, только когда их смалить будут, так что мы втроем отправились пешком.

Сэр Чарльз бросил на меня быстрый взгляд, помялся, но спросил тихонько:

– Сэр Ричард… А этот чудный воздушный корабль… Он как? Неужто вы нарочито там оставили?

Стальграф проворчал:

– Мы видели, как рухнула крепость мерзкого и нечестивого колдуна. Но воздушный корабль, как жаль, тоже разнесло вдрызг…

Я сказал с таким же тяжелым вздохом:

– Думаете, мне самому не жалко было? Но так надо!

Рейнграф широко раскрыл глаза:

– Но… почему?

Сэр Филипп пробормотал:

– Да, сэр Ричард, я тоже не понимаю…

– Нужно строить дороги, – сказал я сердито. – Мосты, переправы! А не вот так проплывать сверху, поплевывая на простой народ, будто мы не все от Адама! Это не по-христиански! И подвесные мостики через реки и пропасти перекидывать, а не рассчитывать, что мы вот да, а все остальное быдло пусть как сможет.

Я чувствовал, что разозлился, лорды поглядывают на меня с удивлением, наконец сэр Филипп тяжело вздохнул.

– Наверное, вы как-то правы, сэр Ричард. Хотя, конечно, если рассуждать, как паладин, что воин снаружи, а монах внутри, то да, конечно. И как благородный правитель, что ничего для себя, а все для людей, как требует церковь. Для меня это, конечно, принять нелегко, а для сэра Чарльза вообще…

Сэр Чарльз спросил обидчиво:

– А почему для меня вообще? И что вы прячете за этим «вообще»?

Сэр Филипп сказал мне со вздохом:

– Вот видите, сэр Чарльз сразу прямо и честно признал, что такие высокие нормы не для него. И в самом деле, пока есть воздушный корабль, не хочется задумываться о каких-то скучных мостах и переправах там, внизу, для людей попроще. Но с другой стороны, что толку для величия королевства, если такой корабль только у герцога?

Сэр Чарльз посмотрел на него, на меня.

– А если, – сказал он, – вдруг поломается?.. Мосты, конечно, тоже иногда рушатся, но не вдруг, а постепенно…

Нас заметили со стены, распахнули ворота. Сэр Готмар поспешил навстречу, лицо напряженное, глаза полны подозрения.

– Что спалили на этот раз? – крикнул издали, а приблизившись, преклонил колено. – Ваша светлость…

Я сказал с укором:

– Ну вот видите, сэр Чарльз, какая у нас репутация?

Сэр Готмар поднялся, сказал с облегчением:

– Ну, это не у вас всех, а только у вас, сэр Ричард. Признаюсь, просто чудо, что ничего не сломали, не сожгли, никого не убили… Я со стены во все стороны смотрел, но нигде не увидел дыма, и земля не тряслась на этот раз… Хотя доспехи у вас всех от шлемов и до шпор в крови… А у сэра Чарльза вон за поясом даже клочок мяса… Наверное, потом доест.

Сэр Чарльз подпрыгнул, осмотрелся, выдернул прижатый поясом лоскут лиловой кишки динозавра, с омерзением отшвырнул в сторону.

– Это дракон мне сам засунул!

– Мерзкая тварь, – посочувствовал стальграф. – И хитрая. Вы бы все равно есть не стали, правда?

Сэр Готмар начал неспокойно бледнеть, спросил с застывшей улыбкой:

– И… что еще… кроме убийства драконов?

Сэр Чарльз и сэр Филипп переглянулись. Сэр Чарльз сказал с некоторой заминкой:

– Вы правы, сэр Готмар, это была просто прогулка перед трапезой. Чтобы нагулять аппетит. И ничего не сожгли. Почти.