Сэр Готмар моментально насторожился.

– Когда его светлость произносит это «почти», я понимаю, что сожгли всего половину герцогства. А что это «почти» значит у вас?

Сэр Чарльз развел руками:

– Мы лишь помощники сэра Ричарда, так что у нас масштабы помельче. Во время прогулки как-то сам по себе сломался воздушный корабль, а заодно и то, что оказалось под ним.

Сэр Готмар посмотрел на меня волком, но я шарю взглядом по балконам в надежде увидеть миниатюрную герцогиню, и он повернулся к сэру Чарльзу.

– А что под ним оказалось?

Сэр Чарльз, явно копируя мою манеру, сказал с великой небрежностью:

– Да крепость некоего великого…

Сэр Филипп быстро поправил:

– Величайшего!

– Да-да, – согласился сэр Чарльз. – Величайшего, спасибо сэр Филипп, у вас изумительная память! Величайшего мага Ундерлендов, как говорят, хотя нам показалось, что это так, тьфу, просто пьяный пастух гусей, что умеет только в носу ковыряться, да и то одним пальцем. Он вроде бы сопротивлялся, не хотел, чтобы его убивали, чудак какой-то, но мы тогда уж заодно и весь Термитник…

Сэр Готмар вскричал в ужасе:

– Термитник? Тот самый?

– Не знаю, – ответил сэр Чарльз. – Вроде бы других близко не было. Правда, странное название?.. Потом мы перебили его зверушек и вернулись сюда. Уже на драконе.

Сэр Готмар выпучил глаза, глядя на великолепных лордов, красивых и невозмутимых.

– На… дра… драконе?

Сэр Чарльз посмотрел на сэра Готмара с изумлением.

– Ну да, а как же… А что, у вас они носят не всех?

– Н-нет, – проговорил Готмар.

Сэр Чарльз сердито дернул щекой.

– Безобразие какое-то! А если кому-то надо? Тогда как?.. Ладно-ладно, можете не отвечать, мы ведь с вами знаем ответ, верно? Если Ундерленды тоже под рукой сэра Ричарда Завоевателя, то здесь будут хорошие безопасные дороги, мосты, переправы и хороший просторный кабак на каждом перекрестке. С очень веселыми женщинами.

Сэр Филипп пробормотал:

– Подхалим…

Сэр Чарльз сказал громко:

– И драконы. Всех будут носить, сэр Готмар! И вас.

Сэр Готмар отпрыгнул от него, как от сумасшедшего.

– Нет уж, нет уж!

К нам подошел священник, я поклонился смиренно и сказал с предельной благочестивостью:

– Святой отец, я слышал, вы требовали, чтобы тот дьявольский сосуд греха, воздушный корабль, был уничтожен?.. Я верный сын церкви, и потому тут же выполнил ваше повеление!

Он перекрестился, перекрестил меня и сказал с облегчением:

– Спасибо, ваша светлость!.. Эта штука не давала мне покоя, но моих слабых сил недоставало, чтобы убедить герцога или герцогиню…

– Моих достало, – прервал я. – Я верный воин церкви, паладин Господа, упомяните об этом в своих отчетах, когда будете отправлять в Рим.

– Слава Господу!

– Аминь, – ответил я и пошел в донжон, ибо на балконе своих покоев показалась леди Иля, тоненькая и хрупкая в золотистом платье, с неизбежной высокой прической и, как догадываюсь, на высоченных каблуках. Промелькнула, как видение, и скрылась внутри.

Меня потащило как магнитом, я позволил ногам нести меня туда, куда они хотят, не разрешил только бежать, как-то уж будет слишком, я же теперь цаца, должен блюсти, и я блюл настолько, что вместо того, чтобы ухватить ее и смять в объятиях, замедлил шаг, церемонно поклонился и сказал дежурным голосом:

– Я приветствую вас, наша дорогая хозяйка!

Она чуть присела, ответила тоненьким голоском:

– И я рада вас видеть, сэр Ричард! Надеюсь, ваше ожидание ответа Его Величества не выглядит, судя по вашим измятым и забрызганным кровью доспехам, слишком уж скучным?

– Я просто уверен в этом, – произнес я и, взяв ее хрупкую кисть руки с тоненькими пальчиками, склонился в поклоне.

Мои губы припали к ее нежной коже, как умирающий от жажды бедуин – к источнику чистой прохладной воды. Ее пальцы дрогнули, через мгновение попыталась освободиться, но я все не мог отпустить, и, когда уже сам заставил себя оторваться от сладостного наслаждения, словно пожирал нечто невиданно сладостное, она дрожала всем телом, близкая к обмороку, и готова была упасть.

Я подхватил ее, удержал, она открыла дивные глаза и прошептала:

– Вы меня губите…

Я медленно, как завороженный, приблизил ее к себе, она смотрела в испуге, но губы сложила для поцелуя. Я припал к ним, сперва именно так, как она хотела, потом по-своему и наслаждался их хрупкой нежностью, вбирал в себя трепетное наслаждение, еще далекое от плотского, это как свежий ветерок пред грозой, а потом легкий дождик, прибивающий пыль, в то время как небо постепенно темнеет, в нем кипят страсти, сверкает молния, плотоядно рокочет гром и все ближе и ближе неистовство грозы, когда природа корчится и выгибается в слепой страсти, наконец достигает верха блаженства, а потом вся Вселенная обессиленно успокаивается, расслабленно прислушиваясь к своим ощущениям.

В какой-то миг она чего-то испугалась и попыталась упереться в мою гранитную плиту груди тонкими руками, способными разве что отодвинуть шелковый занавес.

– Нет, сэр Ричард, нет! Не здесь!

– Вы правы, – шепнул я и, подхватив ее на руки, понес в спальню.

Она закрыла глаза, положила голову мне на плечо и затихла.

Снизу донеслось конское ржание, я лежал в постели с раскрасневшейся Илей и уговаривал не стесняться, но все равно уловил, что конь не наш, их голоса знаю, как и всех местных, насторожился и быстро вскочил.

Она вскрикнула испуганно:

– Сэр Ричард?

– Леди Иля, – ответил я и запрыгнул в брюки, – мне кажется, прибыл гонец. Голос какой-то побережный!

Она охнула:

– От Его Величества?

– Судя по конскому ржанию, можно сказать и так…

Я перебрался в свои покои, а оттуда вышел на балкон, откуда меня могут видеть все, и сделал вид, что глубоко погружен в серьезные мысли о судьбах человечества.

Правда, мешает то, что совсем недалеко окна леди Или, оттуда доносятся сладкие запахи дико скомканной и смятой постели, потому тут же совсем иные мысли начинают роиться в голове, очень почему-то не государственные и не о вящей славе и пользе для народа и Отечества.

Внизу появился рейнграф Чарльз, замахал руками:

– Ваша светлость! Ваша светлость!

Я крикнул слегка раздраженно:

– Что стряслось?

– Гонец, – прокричал сэр Чарльз ликующе. – Гонец! Гонец от Его Величества короля!