собираемся к родителям Гринга, к Персиналям, и они ждут и нас, и вас. Да, давайте туда. Хорошо. Люблю!

Вскоре они уже были в замке Персиналя-старшего.

Не успели Гринг с девочками переместиться порталом в замок к родителям, как на него буквально налетел Красавчик, чуть не сбив с ног.

— О, знакомое лицо! — воскликнул Гринг, радостно растягивая губы в типа улыбке, больше похожей на хищный оскал. Вова был остановлен рукой за шкирку и так и замер. Даже ногами болтать не хотелось.

— Гринг-па, оставь ты его уже, — пожалела мальчишку Енка. — Я давно не сержусь ни на него, ни на того, кто пытался ограбить меня. Иначе я была бы сейчас неизвестно где, а так — дома, со своими.

— Да я просто держу его, чтобы не ушибся об меня, — хохотнул Гринг. — Что, сильно ждал? — он поставил Вову на пол и поправил воротник рубахи. Тут появилась мама Гортэнния и погрозила ему пальцем:

— Гринг, оставь Вову. Мы только-только привыкли друг к другу, а ты хочешь разрушить наш такой хрупкий мир. И потом, он оказался талантливым мальчиком, написал замечательную картину — меня с внучкой, — она повернулась к Енке, — это же ты?

Девушка слегка присела, — вид бабушки с гордой осанкой очень располагал к почтению, но глаза бабушки излучали весёлые искорки.

— Да, миледи, это я.

— Ну, красавица!

— Скажи же, вся в тебя! — прогудел подошедший к ним Вуоретт. — Я это сразу заметил. А вот это — наша невестка, знакомься — Аннарэн Гринг Персиналь!

— Да, мама, — опережая её вопросы, — мы ТАМ, на той стороне поженились.

— И правильно, нельзя, чтобы девочка росла без отца, — кивнула леди Гортэнния. Папа Гринг закашлялся и мама Анни постучала его по спине с лёгким смешком:

— Осторожно, дорогой. Доброго дня, леди Гортэнния. Очень рада, что, наконец, познакомились с вами за столько лет.

— Вот, ещё завтра в Храм сходим и можно будет выдохнуть спокойно, — закончила мысль бабушка. — Я тоже рада, дорогая моя девочка. Уж поплакала от радости вчера. Сегодня будем радоваться! Что ж, пойдёмте в гостиную. Там уютно, стол накрыт — кто захочет, может перекусить. Помнишь, ты как-то приезжал и сделал этот, как его…

— Фуршет?

— Нет, стол какой-то.

— А, шведский стол, — кивнул Гринг.

— Да, да! Но об этом, втором слове, поведаешь мне поподробнее попозже, — она похлопала сына по спине веером и повела под руку в гостиную.

Все собрались в милой зале с тяжёлыми портьерами цвета пыльной розы и неплохо гармонировавшими с ними красной позолоты канделябрами, люстрами и таким же покрытием стенами. Стол был крепкий, с толстыми фигурными ножками, как и кресла вокруг стола. Хотя, наверное, стулья, всё же, но с мягкой спинкой и подлокотниками, такими же мягкими. Но можно было расположиться на диванчиках- канапе, куда и привела их леди. Но, проходя мимо стола, все взяли со стола, кому что понравилось. Вскоре прибыли и князья Мансикк Дер’Айзеры и завязалась довольно живая беседа. Вопросы, ответы, возгласы удивления, восторга — всё перемешалось.

Один Вова с унылой физиономией слонялся из угла в угол. Он посидел у окна, то и дело отодвигая портьеру и выглядывая наружу — ничего интересного. Несколько раз прошёлся мимо “шведского” стола, на законных основаниях тыря там еду, в основном, мясные рулетики с овощной начинкой, и уже хотел смыться незаметно, но тут оказался в поле зрения майора, чтоб его… Глядя на парня, Гринг вдруг громко спросил:

— Отец, а чем занимается здесь у вас наш Вова Красавин?

— Разными делами, — уклончиво ответил барон, — сопровождал меня в Гренслоу, потом помогал на кухне.

— Он нарисовал наш с Люсьеной портрет! — похвасталась леди Гортэнния

— Да вы что? А можно посмотреть?

Тут Вова напрягся. И не зря.

— Надо сверить почерк рисунка с одной уликой, — доверительно сказал Гринг отцу.

— Ты его подозреваешь в подлоге?

— Ну… всякое может быть.

— Вова, принеси портрет, он в кабинете на столе остался. — попросила парня леди.

— Только принеси, а не потеряй. Впрочем, нарисуешь ведь новый, да, раз умеешь?

Вова вздохнул, кивнул и вышёл. Закрывая за собой дверь, услышал, как пришлые князья (с ума не сойти, с какими людьми он якшается! Прям, кино и немцы…) спросили с интересом:

— Что за молодой человек? Довольно милый.

— Мой подопечный с той стороны. Если бы не потащился за нами, сидел бы дома. Ну, или, как вариант, в КПЗ, — Гринг расхохотался, почти как его отец.

Дверь закрылась и Вова постучал себя кулаком по голове. Потом двумя. Вот ведь, дундук. Сам и виноват. Сидел бы сейчас дома. Или в ресторане. Или… Хм, вполне вероятно, что и снова в КПЗ. И тогда от отца прилетело бы не ремнём уже, а отречением от разгильдяя сына. Красавчик зашёл в кабинет и подошёл к столу. Рисунок всё так же лежал на столе, прижатый сверху подставкой для перьев и карандашей. Тьфу, грифели у них тут. Полюбовался на него и уже взял было, но тут его с непреодолимой силой потянуло в камин. Подошёл, заглянул внутрь и вверх.

- “Хм… как-то же я из него вылетел к ним?”

Сложил рисунок и сунул в карман. Потом перекинул ногу через решётку и полез внутрь…

Как только за Вовой закрылась дверь, Гринг обратился к князю:

— Вы не могли бы за ним “приглядеть”?

— Думаете, надо?

— Уверен, — кивнул майор.

Князь Туаллин сосредоточился, приложив пальцы к вискам. Все с интересом следили за ним. Через минут десять он начал смеяться. Все наперебой стали взывать к его совести:

— Ну, что, что там?

— Да не томите, князь!

— Папа, говори же!

— Нехорошо смеяться одному…

Он в недоумении повернулся к барону старшему:

— Зачем он полез в камин? Он там…

Гринг с отцом переглянулись и захохотали.

— Я так и знал, что отчебучит что-то в этом духе, — отсмеявшись, сказал майор. — Пойду, спасу его.

Он поднялся и вышел. Зайдя в кабинет, подошёл к камину и покричал в дымоход:

— Вова, ничего нигде не жмёт? Спускайся, поговорим.

— Лучше умру, — невнятно пробурчал тот.

— Да без проблем. Какой смертью предпочитаешь? Голодной или от угара? Нам иногда тепла хочется, можем же и зажечь.

Вова шумно выдохнул и полетел вниз. Гринг поймал его, чтобы не ушибся и вытащил наружу.

— Тебя теперь мыть надо, вместе с одеждой.

— Могли бы свои дымоходы и почистить, — недовольно быкнул Красавчик.

— Вот, как знал, что ты полезешь! Не стал вызывать трубочиста. Вован, давай, как мужики поговорим. Тебя сейчас показывать людям — только смешить. А ты и так уже насмешил своей выходкой. Что за детский сад? Виноват — ответь, как мужчина, но нет, выёживаешься, выпендриваешься. Хочешь домой? Без проблем! Там до сих пор ищут “грабителя” из магазина. Могу отправить прямо сейчас. И папа тебе не поможет. Я с ним поговорил, и он отдал тебя мне на бессрочку — пока не исправишься. Иначе просто и банально сядешь. На год, как минимум, на три — как максимум. Ясно? Короче, живёшь тут, пока я не увижу, что ты готов стать гражданином своей страны, а не пиявкой к заднице и папиному кошельку. Сейчас я тебя чищу и ты поедешь в замок Хойвелл, к детям. Будешь их нянькой, пока мы все здесь. Но спросим, конечно, у графа Льёнанеса, их отца. Согласен или как?