– Вам известно, кто глава вашей общины? – мягко осведомился Бартоломью. – Как его имя?

Талейт вскинул голову. Глаза его испуганно бегали.

– Нет, – проронил он. – Никому из нас это не известно. Но меня терзает догадка. Чудовищная догадка.

– И вы пришли поделиться с нами этой догадкой? – спросил Бартоломью.

– Да, – кивнул Талейт. – Больше мне некому об этом рассказать. Его необходимо остановить. Он провозгласил, что вскоре в городе совершится очередное убийство, и намерен лишить жизни еще одну жертву. – Талейт набрал в грудь побольше воздуху и выпалил: – Я полагаю, глава общины – не кто иной, как сэр Реджинальд де Белем.

– Де Белем! – изумленно воскликнул Майкл. – Но это невозможно. Или вы забыли: одна из жертв – его дочь. Он не стал бы убивать ее!

«Как не стал бы убивать и Исобель, с которой провел столько приятных ночей», – явственно читалось во взоре Майкла.

«Тем более что де Белем был главой общины Очищения», – мысленно добавил Бартоломью.

По крайней мере, так утверждал он сам. Правда, Хесселвел заявил, что само существование общины Очищения представляется ему до крайности сомнительным. Устроить подобную мистификацию довольно легко. Необходимо лишь распустить по городу слухи о таинственных ночных собраниях да время от времени окроплять кровью алтарь церкви Святого Иоанна Захарии. По словам Стэнмора, последнее собрание общины Очищения посетили всего пять человек. Возможно, там был глава секты и несколько его ближайших приспешников. И встретились они лишь для того, чтобы поддержать горожан в этом заблуждении.

Бартоломью задумчиво провел рукой по волосам. Они с Майклом только что предположили, что Николаса, скорее всего, убил Гилберт. Как же связаны между собой все эти темные дела? Пузырек с успокоительным лекарством, который глава общины Пришествия вручил Хесселвелу, мог принадлежать одному Бакли. Во всей этой запутанной истории слишком много претендентов на роль сатанинского главы – как, впрочем, и на роль убийцы гулящих женщин. Кого Бартоломью встретил в саду вместе с Хесселвелом? Бакли, Гилберта или же де Белема? Кто, помимо Хесселвела, прятался на крыше церкви, выпуская птиц и летучих мышей во время магического ритуала? И с какой целью де Белем заверил Бартоломью, что является главой общины Очищения, если подобной секты не существует?

– Я долго, очень долго ломал голову над этой загадкой, – подал голос Талейт. – Но все факты указывают на де Белема. Я уверен, что не ошибся.

– Откровенно говоря, мы подозревали, что главой богопротивной секты является ваш сын, – буркнул Майкл.

– Ричард? – воскликнул Талейт, в ужасе подавшись назад. – Но что натолкнуло вас на это несуразное предположение?

– Прежде всего его нежелание должным образом выполнять обязанности шерифа. Все в городе знают, что он не стремился поймать убийцу проституток и чинил препятствия тем, кто пытался сделать это.

– Увы, сын мой оказался в безвыходном положении, – устало проронил Талейт, откинувшись на спинку стула – Он опутан по рукам и ногам.

– Почему? – вопросил Майкл. – Что мешает ему выполнять свой долг?

– Сын Ричарда находится в руках де Белема, – пробормотал Талейт, в отчаянии закрыв лицо руками. – И если Ричард сделает хоть шаг против сатанинских сект, де Белем лишит жизни невинное дитя.

– Сын Ричарда? – недоверчиво переспросил Бартоломью. – Вы имеете в виду ребенка, что родился в прошлом году?

– Да, де Белем похитил моего единственного внука, появившегося на свет после чумы, – кивнул Талейт. – Единственного сына Ричарда. А вы ведь сами сказали, доктор, что его жена более не сможет иметь детей.

– Но почему вы так уверены, что похититель – де Белем? – спросил Майкл.

Талейт вновь набрал в грудь воздуха.

– Вскоре после того, как ребенка похитили, Ричард получил письмо с угрозами. Там говорилось, что он должен незамедлительно прекратить любые попытки расследовать деятельность сатанинских сект, или ребенка ждет неминуемая смерть. Ричард подозревал, что секты имеют прямое отношение к убийствам городских потаскух. Поэтому ему пришлось прекратить поиски убийцы. Кстати, Ричард единственный из моей семьи, кто отказался вступать в общину Пришествия. Он заявил, что не желает оказаться в ситуации, когда его долг перед общиной вступит в противоречие со служебным долгом.

Наконец-то странное поведение шерифа получило объяснение, отметил про себя Бартоломью. Теперь понятно, почему при каждой встрече с Бартоломью и Майклом он принимался громогласно извергать угрозы. Угрозы предназначались не столько для доктора и монаха, сколько для тайных осведомителей главы общины Пришествия. Шериф доказывал, что ставит палки в колеса расследования. Тем самым он надеялся сохранить жизнь ребенку. Неудивительно, что в последнее время бедняга пребывал на грани умопомрачения.

– Значит, ваш сын полагал, что убийства гулящих женщин – дело рук де Белема? – уточнил Бартоломью.

– Он рассказал мне, что на пятках всех убитых женщин кровью был нарисован круг, – кивнул Талейт. – Так преступник подтверждал, что совершает убийства по воле общины Очищения. Но стоило Ричарду начать дознание, и его ребенка похитили.

Но если преступником действительно является де Белем, почему он с такой горячностью умолял найти убийцу Фрэнсис? Доктор потряс головой, словно пытаясь привести в порядок разрозненные мысли. Противоречия упорно не желали разрешаться.

– Единственной уликой, по которой Ричард мог определить, кто же похитил его сына, было письмо с угрозами, – продолжал Талейт. – Разглядывая пергамент, он обнаружил на нем следы желтой краски.

– И лишь по той причине, что де Белем занимается окрашиванием тканей, вы вменили ему в вину похищение ребенка? – недоверчиво пожал плечами Майкл. – Но в городе есть и другие красильщики.

– Нет, ты ошибаешься, – возразил Бартоломью. – В последнее время красильным ремеслом в Кембридже занимается один де Белем.

Стэнмор изрядно надоел доктору сетованиями на то, что де Белему удалось захватить монополию и взвинтить цены. Другого красильщика невозможно было найти не только в Кембридже, но и на много миль вокруг.

– И все же эта улика не представляется мне убедительной, – упорствовал Майкл.

– Я не все сказал, – произнес Талейт, и в голосе его послышалось легкое нетерпение. – За день до смерти Исобель Уоткинс явилась к Ричарду. Вам наверняка известно, что она была девкой де Белема. Так вот, она рассказала, что у него в доме случайно зашла в тайную комнату. Там она обнаружила труп молодого козла, а также птиц и летучих мышей в клетках. Но более всего ее напугал детский плач, доносившийся неведомо откуда.

– Говорите, она видела птиц и летучих мышей? – уточнил Бартоломью, припоминая зловещий ритуал в церкви Всех Святых.

– Черных ворон и летучих мышей, огромных и омерзительных, – глядя прямо в глаза доктору, подтвердил Талейт. – И мертвого козла. Без сомнения, вы знаете, что козел является символом нашей общины. Две ночи назад в церкви Всех Святых состоялась ужасающая церемония – вы оба, судя по всему, видели ее собственными глазами. Вы помните, как под сводом церкви появились черные птицы и мыши, как на алтаре возник труп козла. До сегодняшнего дня я не связывал рассказ Исобель с отвратительным ритуалом, свидетелем которого имел несчастье быть. Он поверг меня в такой ужас, что я попытался выбросить из головы события этой ночи. Но стоило задуматься, как разум мой озарила догадка.