– Эй! Ганнон, ты где?

– Я здесь. – Он откинул полог палатки и скорчил гримасу. – Что такое?

– Странно ты встречаешь брата, – нахмурившись, сказал Сафон. – Ты не хочешь пригласить меня войти?

– Конечно, – ответил Ганнон, который почувствовал угрызения совести. Он отступил в сторону, давая брату войти. – Садись.

Сафон уселся на один из двух стульев и с удовлетворенным вздохом вытянул ноги к жаровне. Пришла весна, но ночи все еще оставались холодными.

– У тебя есть вино?

– Немного. – Ганнон взял два простых глиняных стакана с бронзового подноса, стоявшего на шкафчике с одеждой, быстро вытер их тряпкой и наполнил вином из кувшина. – Вот.

Сафон отсалютовал ему.

– За Ганнибала и победу над римлянами!

Ганнон повторил его слова, и они выпили. Ему хотелось спросить, что привело Сафона в его платку, но это было бы не слишком вежливо. Однако найти тему для разговора не удавалось. И, хотя он уже давно стал взрослым, в присутствии Сафона всегда чувствовал себя младшим. «Расслабься, – подумал Ганнон, – получи удовольствие от его компании. Он пришел поболтать».

– Как твоим солдатам нравится новое построение? – спросил юноша.

Его люди постоянно жаловались – им совсем не хотелось учиться сражаться римским оружием, как легионеры.

– Пришлось приложить усилия, не обошлось без плетей, но сейчас они все делают неплохо, – проворчал Сафон. – А твои?

– Прошло много времени, прежде чем они научились одновременно реагировать на мои приказы, – признал Ганнон. – Но сейчас все хорошо.

– Если тебе нужна помощь или совет… – начал Сафон, но Ганнон тут же его прервал:

– Я справляюсь, спасибо.

– Я не сомневался, что так и будет, – с теплой улыбкой сказал брат.

И снова Ганнону стало не по себе из-за своего агрессивного поведения. Он мне верит. Сафон знает, что я стал мужчиной.

– Ты говоришь, что в ближайшее время сражения не произойдет, но из этого не следует, что нельзя пустить римлянам кровь прямо сейчас.

Ганнон навострил уши.

– Ты имеешь в виду патрулирование?

Армия Ганнибала каждый день потребляла огромное количество провизии, но зимой становилось все труднее и труднее добывать продовольствие. Отряды, которые отправлялись на подобные миссии, были вынуждены уходить все дальше от лагеря, из-за чего вероятность стычек с врагом увеличивалась.

– Да. Ганнибал приказал мне завтра возглавить один из таких отрядов. Он узнал, что осталось неразграбленное поместье, где хранится много зерна. Оно находится в пятнадцати милях отсюда, на другом берегу реки. Потребуется много людей и мулов, чтобы перевезти зерно, так что пойдет большой отряд. Я должен привлечь еще одну фалангу. И я подумал о тебе. Но если твои люди не готовы…

Ганнон сразу почувствовал прилив энтузиазма и тут же прервал брата. Кажется, у него появляется еще один шанс заслужить одобрение Ганнибала.

– Они с радостью покинут лагерь! Как и я. И если нам предстоят стычки с римлянами, мы дадим им отличный урок.

– Ты уверен? Если что-то случится, я не хочу, чтобы твои люди сбежали, оставив нас по уши в дерьме.

– Даю слово. – Ганнон выругался. – Моя фаланга состоит из ветеранов – ты забыл? Они пересекли Альпы вместе с тобою и всеми остальными. Просто они ворчат из-за того, что им пришлось учиться воевать новым оружием. Но ты знаешь, какие это хорошие солдаты. Когда дело дойдет до сражения, они будут биться не хуже других воинов нашей армии, гарантирую.

– Наверное, ты прав. – Сафон снова поднял свой стакан. – Мы выступим вместе и вернемся с таким количеством зерна, которое позволит прокормить армию в течение нескольких недель. И пусть боги сжалятся над теми римлянами, которые будут настолько глупы, что осмелятся скрестить с нами мечи!

Ганнон рассмеялся от предвкушения.

– Ганнибал будет доволен.

– И он увидит, какой ты хороший солдат, – добавил Сафон.

Ганнон засиял от редкой похвалы. Вино вдруг показалось ему более вкусным. Он снова наполнил стаканы.

– Я бы с удовольствием напился, – сказал Сафон. – Но завтра нам нужно иметь свежие головы.

– Я и сам хотел сказать то же самое, – ответил Ганнон, хотя собирался продолжать пить. Он был благодарен, что Сафон, прочитавший его истинное желание, не стал ничего говорить, и его наполнили теплые чувства к старшему брату. Он подумал, что ошибался, когда плохо о нем думал. – Мы сможем набраться, когда вернемся.

– Я попробую уговорить Ганнибала присоединиться к нам.

– Но едва ли он захочет иметь с нами дело… – удивился Ганнон.

– Я не знаю. Но я несколько раз удостаивался чести пить с ним; если он забывает о своих заботах, то становится приятным человеком. Предоставь это мне, – сказал Сафон и подмигнул.

На лице Ганнона засияла улыбка. Он был готов показать себя с самой лучшей стороны.

Показав Мутту, что его отряд должен маршировать дальше, Ганнон вышел из строя. Как и всегда, его задача состояла в том, чтобы изучить горизонт у них за спиной, и он с облегчением отметил, что сзади все спокойно. Это было даже слишком хорошо. До сих пор их рейд проходил без серьезных столкновений с противником. Они вышли из лагеря задолго до рассвета. Нумидийская кавалерия, которая их сопровождала, выступила одновременно, и всадники регулярно возвращались, чтобы сообщить, что вражеских войск поблизости нет. К середине утра они добрались до поместья, где практически не встретили сопротивления. Как только пожилой владелец понял, какой большой отряд атакует его владения, он сразу сдался. Ганнон удивился, что Сафон воздержался от пыток и позволил хозяину умереть легкой смертью, когда тот рассказал, где находятся все запасы. Рабов и вовсе трогать не стали.

В течение часа поместье было разграблено, амбары полностью опустошены, а Ганнон, Сафон и офицеры позаботились о том, чтобы забрать самые ценные вещи. На мулов нагрузили мешки с зерном, соленое мясо и сотни амфор с вином и маслом. Лишь горстку солдат пришлось наказать за попытки попробовать вино. Ганнон подозревал, что некоторых рабынь изнасиловали, но у него не было прямых доказательств, поэтому он ничего не стал предпринимать. Ведь цель миссии состояла в том, чтобы собрать припасы и благополучно вернуться с ними в лагерь.

Удовлетворенный тем, что их не преследуют, Ганнон поспешил занять свое место перед фалангой. Дорога была узкой, но его солдаты маршировали по шесть в шеренге, что его вполне устраивало: у них была возможность для маневра, если такая необходимость возникнет. Клубы пара поднимались над рядами марширующих солдат, под сандалиями похрупывал иней, звенели кольчуги, древки копий постукивали по щитам. Хотя приказа молчать никто не отдавал, солдаты переговаривались приглушенными голосами. Они все еще не привыкли к новому для себя внешнему виду – теперь карфагенские солдаты походили на легионеров. Ганнон наблюдал за ними, пока они проходили мимо. Большинство оставили привычные конические шлемы – маленькая, но приятная деталь. Как обычно, юноша следовал совету отца, приветствовал одних, давал советы и хвалил других, смеялся грубым шуткам.