та выглядывала в коридор и говорила, можно идти или нет. Таким образом они встречались уже три месяца. Необходимость толкала их на это. Валерий не мог привести девушку к себе, так как жил с матерью, старшим братом и его женой. Лилии же мать категорически запрещала приводить голодранцев в дом. «Порядочный, солидный мужчина всегда имеет место, где можно уединиться с девушкой, а шаромыжники в нашем положении нам ни к чему!» — не раз предупреждала она дочь.

С Валерием Лилия познакомилась через свою подружку, как-то устроившую шумную вечеринку на даче. Дача не шикарная, домик в три окна, но зато двор, веранда! Веселились, зажигали бенгальские огни, устраивали фонтаны: одни изображали скульптурные группы, другие поливали их из нескольких шлангов водой. В одной из таких групп Лилия и Валерий оказались рядом. В светлом платье, прилипшем к телу и оттого ставшем почти прозрачным, в лучах заходящего солнца Лилия походила на девушку с обложки глянцевого журнала. Катков почувствовал, что желание, будто ток высокого напряжения, вошло в тело, и понял, что его срочно надо заземлить. Он взял Лилию за руку и повел в глубь сада. Уединения они там не нашли, но так как уже наступила ночь, то было только слышно, что они не одни, но не видно. Лилия не противилась, не строила из себя целомудренную девицу. Ей тоже было необходимо заземление.

Потом Катков придумал, как проникать к ней в гримерную. Там за длинной, от стены до стены, вешалкой с платьями они обоюдно удовлетворяли свою страсть. Лилия рассказывала, какие богатые клиенты посещают их салон, а Валерий жаловался, как ему не повезло в Германии. С какими трудностями он добился германской визы, с какими надеждами приехал в эту страну и как еле унес ноги, обессилев от постоянного недоедания.

— Понимаешь, Лилька, мне уже двадцать пять лет, а я ничего не имею. Думал с ребятами наладить бизнес в Германии, так нет… — вновь начинал он мучившую его историю. — А что теперь делать, не знаю. Брат злится, называет нахлебником, мать ругается… Да я и сам понимаю, но что мне, улицы идти подметать? Я ведь видный парень! — расправлял он плечи, гордо вскидывал голову и краем глаза смотрел на себя в зеркало. — Эх, видно, одна у меня дорога — идти в мальчики к какой-нибудь богатой старой похотливой стерве.

— А как же я? — вспыхивал огонек отчаяния в глазах Лилии, а руки судорожно сжимали ворот блузки.

— Ну если получится, будем изредка встречаться, но вообще, они, эти тетки, ревнивые и никуда не отпускают своих мальчиков.

Лилия едва сдерживала слезы. Ей казалось, что мир рухнет, если Валерий уйдет к богатой стерве. Он бы и ушел, не задумываясь, если бы мог подцепить такую стерву. Но это оказалось не так-то просто. Во-первых, на них и без него было много охотников, а во-вторых, он не имел свободного доступа к ним. Крутился у входа в дорогие рестораны, но его быстро поворачивала охрана. Заходил в дорогие магазины. Некоторые дамы, далеко за пятьдесят, иногда замечали его, те же, что помоложе, в упор не видели парня среднего роста, в потертых не по изысканной идее кутюрье, а от долгого ношения джинсах и майке, чтобы были видны его бицепсы. Но как он ни старался, подцепить богатую стерву ему не удавалось.

Вначале, когда ему в голову пришла эта мысль, он был абсолютно уверен в успехе и только тянул время, так как не очень приятно обцеловывать не первой свежести тетку. Но когда прикрутило и он ступил на тропу охоты, то некоторых просто отверг.

Из белого «Мерседеса» вышла стройная дамочка. Он рванулся, чтобы пройтись прямо перед ней, но, увидев ее лицо, ускорил шаг. Потом еще раза два он отвергал слишком уродливых, а потом принялся жалеть о них, как об упущенных возможностях, которых больше не предоставляла ему судьба.

«Везет же Лильке! — вдруг подумал он. — Ходит по подиуму перед богатыми мужиками. Одному, другому улыбнулась, бедром вильнула и, глядь, уже любовница. Пусть ненадолго, но все-таки что-то заработает. Эх, рост меня подвел, всего метр семьдесят три, а то бы сам в модели подался!..»

Понимая, что в манекенщики его не возьмут, Катков решил попытать счастья как фотомодель, но во всех агентствах, куда он обращался, ему отказали. Тогда-то он и придумал свой хитроумный план. Пришлось, правда, повозиться с Лилией, которая наотрез отказалась вступать в связь с клиентами. Валерию удалось сломить ее сопротивление только под угрозой, что он уйдет от нее.

— Ты пойми, — втолковывал он в хорошенькую, но непрактичную головку Лилии, — наша любовь зачахнет в бедности. Любовь — это экзотический цветок, которому нужны особые условия. Ну потрахаемся мы с тобой в этой тесной гримерной еще с месяц-полтора, самой же надоест. Я же предлагаю тебе… — Валерий оборвал фразу и прислушался. — Кто-то идет, не иначе твоя мегера. Отопри быстро дверь, — прошипел он и метнулся за вешалку.

Лилия вскочила с пуфа, осторожно повернула ключ в замке, опять села на пуф и уткнулась в книгу. Через две секунды дверь без стука отворилась.

— Слушай, там сейчас на подиуме уже трое работают, но клиентки стервозные попались. Иди-ка еще и ты. Надень «Блестки Парижа», а затем «Коктейль». Ох, и устала!.. — вздохнула менеджер и поспешила в зал.

— Ну вот! — шипел из-за вешалки Валерий. — Иди, надень… Командует, будто ты кукла какая-то. А выйдешь на подиум, не лучше — улыбайся этим старым сукам, лебези перед ними, неужели не надоело? Ты ведь красавица по сравнению с ними! И почему ты серьезно не занялась модельным бизнесом?

— Да!.. — натягивая платье, отозвалась Лилия. — Там со столькими переспать надо!.. Не могу я!

— Ну и дура! Это я тебе от души говорю. Ну что толку, что ты со мной трахаешься, — одно удовольствие. А там дело бы делала!

— Не могу! Там еще и худее надо быть, и вообще мотаться, как гончая, с кастинга на кастинг, и тоже в глаза заглядывать, выполнять, точно солдат на плацу, команды. Пройдись, повернись, остановись. А потом все эти командиры разбирают девчонок. И что? Были у меня две приятельницы, встречались на нескольких кастингах, так они мне признались: «Со сколькими мы только не переспали, все, гады, обманули. Блесткие слова говорят, щеки для важности раздувают, по телефону чуть ли не с парижскими Домами моделей договариваются о просмотрах, а на самом деле истрахают и отправят. Катись, мол, дальше». Я вначале не поверила. Так меня тоже, — она замолчала, обводя губы карандашом, — трахали, трахали, обещали, обещали… Противно все это.