— послышался за спиной Эдгара густой сильный голос. — Вы чересчур легко победили моего друга, мессир, и чересчур легко делаете подарки совершенно незнакомой даме. Ваш конь не выглядит утомлённым, а вы и подавно. Ну как, позволите мне изменить соотношение сил и доказать, что англичане и на этом турнире лучше французов?

Прежде, чем Эдгар осознал, КТО вызвал его на поединок, он успел услыхать испуганный шёпот Элеоноры Аквитанской:

— Что ты, Ричард! Это его первый турнир... Да ты же убьёшь его!

— А Лесли его убил? — огрызнулся король Англии, соскакивая с барьера и движением руки подзывая оруженосцев. — Так что, сир Эдгар? По правилам турнира вы можете не принимать второго поединка и отклонить мой вызов...

— Нет, я его принимаю! — неожиданно для себя воскликнул Эдгар.

И удивился тому, как громко прозвучал его голос. Это было потому, что кругом разом наступила полная, совершенная тишина. Слышно было только далёкое восклицание Луи:

— Да он сошёл с ума!

— Коня! — не крикнул, а прорычал Ричард. — Н-ну, поглядим, бывают ли на турнирах случайные победы!..

Эдгар поднял кольчужный капюшон и с трудом оторвал взгляд от карих глаз юной Абризы. Что такое с ним случилось? Это было в его жизни впервые — чтобы просто так, ни с того ни с сего, взгляд женщины заворожил его и вызвал такое волнение. И такую дикую веру в себя, что он, не раздумывая, принял вызов самого страшного противника, который только мог ему встретиться. Не считая сира Седрика, с которым он в здравом уме никогда не скрестил бы копья или мечи...

Труба герольда снова прогремела над ристалищем. Никто уже не замечал, что день склонился к вечеру, что уже вот-вот наступят сумерки, что пора бы зажечь факелы. Все взгляды приросли к двум тёмным силуэтам, к фигурам двух всадников по разные стороны поля.

И вот оба сорвались с места. Кони распластались над землёй. Быстрее. Ещё быстрее! Цветная полоса почти слилась с землёй, её уже не было видно ни тому, ни другому.

Удар! Эдгар почувствовал, как тупой конец копья обрушился на него, точно нацеленный в лоб, как загудел шлем и болью отозвалась голова... Но он тоже попал! И, пожалуй, на этот раз, поражённый единственной мыслью — нужно победить, он ударил ещё сильнее, чем в поединке с Лесли Вилродом.

Вся площадь взвыла и снова замерла. Оба всадника разом вылетели из седла, упали, прокатившись по земле, потом вскочили.

— Продолжаем! — спокойно, с чуть заметной хрипотцой произнёс Ричард и возвысил голос: — Мечи сюда!

— Нет! — почти с тем же спокойствием возразил Эдгар. — Нет, так я не согласен. Я не подниму меч на великого короля и великого воина. Я не осмелюсь рисковать вашей жизнью, мессир!

— Какого дьявола?! — теперь это был уже настоящий львиный рык. — Как ты смеешь отказываться от поединка, если я требую продолжить его?! Три месяца назад, в Мессине, ты, помнится, преспокойно поднял на меня меч!

— Тогда я не знал, что сражаюсь с королём Англии! («И вообще, это был не я! Но и Луи тоже едва ли пошёл бы на это...» — метнулось в голове юноши).

— Ты не можешь не драться, если я тебе приказываю! — крикнул Ричард.

— Я признаю себя побеждённым! — твёрдо сказал кузнец.

— Как ты можешь признавать, если ты ещё не побеждён?! Я не верю, что ты струсил, а твоё великодушие мне не нужно! Мечи!

Король выхватил меч из рук подбежавшего оруженосца, едва не обрезав тому пальцы, затем швырнул второй меч к ногам противника.

— Бери меч и дерись! Слышишь?!

— Нет. Если я прогневил вас, ваше величество, убейте меня.

Несколько мгновений Ричард Львиное Сердце стоял, в ярости сжимая меч, держа его почти возле самой груди рыцаря. В узкой прорези его шлема Эдгар видел глаза, полные пламени.

— Неужели христианский король убьёт человека, который его так любит?

Прозвеневший в полной тишине детский голос заставил вздрогнуть и короля, и его соперника. Оба разом обернулись. Юная Абриза стояла в двух шагах от них. В её лице были изумление и гнев. Казалось, она готова схватить Ричарда за руку.

Львиное Сердце как-то странно посмотрел на девушку.

— С чего ты... с чего вы решили, что я хотел его убить? И в мыслях не было! Ладно, сир Эдгар: вы признали своё поражение, я готов признать своё. Кстати, в моей жизни оно — первое. Сегодня мы с вами были равны.

Глава шестая

Яблоко от яблони

— Твоя Клотильда слишком много болтает! Что если среди крестоносцев распространится молва о взятой в плен дочери Саладина?

— Я уверена — Эдгар никогда никому не скажет.

— Допустим. Но всё же это глупо. Глупо и недостойно. Он ведь и на самом деле может в неё влюбиться!

— В двадцать лет человек всегда в кого-то влюблён. Между прочим, до того, как увлечься Абризой, он был влюблён в твою жену. Тебе это больше нравится?

— Меньше. Но, думаю, в мою жену влюблена половина лагеря. Вторая половина влюблена в тебя, матушка!

— О, Боже! — Элеонора сморщилась, но не от досады, а от того, что уколола палец иголкой (вышивать она пыталась научиться шестьдесят лет, и ничего не получалось!). — О Боже, Ричард! Лести ты выучился от сарацинов, что ли?