— К черту все.

— Помнится, ты сказал, что я единственная, кто будет двигаться, — напомнила я.

— Я передумал, — пробормотал он, одной рукой все еще скользя вверх по моей спине, другую опустив вниз, чтобы пробраться мне в трусики.

О, да.

— Дорогой, я не могу двигать веером, недостаточно места, — заметила я.

Рука, направлявшаяся вверх, исчезла, затем исчез веер, когда он отдернул его от наших тел.

— Грей! — рявкнул я, но это вышло хрипло.

Он переместился, и я оказалась на спине на веере, расстеленном подо мной на кровати Грея, а Грей оказался на мне.

— Ты же понимаешь, что портишь мне выступление, — сообщила я.

— И почему я тебе не верю? — спросил он, но не стал дожидаться ответа.

Он меня поцеловал.

Потом сделал со мной кое-что еще. Потом я кое-что сделала с ним. Потом мы кое-что сделали вместе.

Кстати, Грей завелся не из-за вееров.

А из-за трусиков.

Важная информация, которую нужно помнить.

Час спустя, веера и трусики лежали на полу, я снова прижималась к Грею, и у меня не возникло даже малейшей проблемы с тем, чтобы заснуть.

Глава 29

Зеленые просторы

Три дня спустя...

— Грей...

— Айви.

— Грей!

— Айви.

Наша первая ссора. Первая ссора за все время.

Я пробыла в Мустанге три дня, жила с Греем, и мы ссорились.

Отстойно, в основном потому, что гордый и упрямый Грей не хотел меня слушать.

*****

За последние три дня я многое узнала о Грее, главным образом то, на что не обращала особого внимания те два с половиной месяца, пока была с ним до этого. Меня так поглотило начало новой жизни, что я не обращала никакого внимания на жизнь самого Грея.

Существовала причина тому, что он начинал свой день в шесть тридцать. На самом деле он вставал в пять тридцать, что было сущим адом и чистым безумием. Но он так привык к тому, что «спать» (что он делал в воскресенье) — значит вытащить нас (да, именно нас) из постели в семь утра, после занятий любовью.

И причина, по которой Грей начинал свой день так рано, заключалась в том, что, по-видимому, быть мачо-ковбоем на ранчо с огромным количеством земли, лошадей и персиковых деревьев, — означало много работать.

Лошадей, к примеру, нужно было кормить, поить и дрессировать, а стойла чистить. Работы хватало, даже слишком, с теми двенадцатью лошадьми, что у него были семь лет назад. Но в попытке покрыть взятый кредит, чтобы оплатить пребывание бабушки Мириам в шикарном доме престарелых, Грей за три последних года приобрел еще больше лошадей.

Теперь их у него было двадцать.

Это много лошадей.

В основном они просто стояли и моргали, но, чтобы выжить, им требовались вода и корм, и сами они прокормить себя не могли, и никто не заслуживал того, чтобы находиться в заполненной экскрементами конюшне, поэтому там также приходилось много работать.

И на земле тоже.

Персиковые деревья не просто так приносили плоды, которые собирали в сезон персиков, и большое старое ранчо не могло просто так выглядеть красиво. Все это требовало технического обслуживания.

Траву нужно было стричь, и речь шла не просто об участке газона вокруг дома, сюда относилась территория у дороги, ведущей к дому (и она была длинной); участок у дороги на Мустанг (тоже длинной); участок вокруг персиковых деревьев и хозяйственных построек (очень большие участки); и, конечно, участок вокруг дома.

Кроме того, нужно было присматривать за ограждениями, поддерживая их в хорошем состоянии, так как Джеб Шарп держал домашний скот, и, хотя на его земле тоже стояли ограждения, Грей сказал мне: «Дерьмо случается, и оно случалось». Грей не хотел, чтобы скот Джеба вторгся на его землю, поэтому оба приглядывали за своими оградами. Не говоря уже о том, что Грей часто объезжал территорию, чтобы убедиться в отсутствии браконьеров или незаконных построек, осматривал персиковые деревья, чтобы быть уверенным, что они растут, как должно, а также дрессировал лошадей.

К тому же, хозяйственные постройки, а также тракторы и косилки, тоже необходимо было содержать в хорошем состоянии.

Потом приходилось ездить в город, покупать и привозить корм и сено для лошадей, всякую всячину для деревьев и тому подобные прибамбасы.

Кое-что из этого он рассказал мне, кое-что я узнала сама, пока наблюдала за ним в действии. Хотя работы было много, нельзя сказать, что вид Грея в потрепанной бейсболке и футболке с пятнами пота на спине, державшего загорелыми, блестящими на солнце руками поводья лошади или руль огромного трактора с штуковиной, которая подстригала траву, не был захватывающим.

Был.

Очень даже.

Также как и много лет назад, я знала, что никогда не привыкну к его красоте, я знала и теперь, что никогда не устану смотреть, как Грей ухаживает за своей землей.

Никогда.

Тем не менее, работы было явно много.

Так много, что Грей трудился часть субботы, но отдыхал в воскресенье, а затем работал весь день в понедельник с шести тридцати до пяти.

От и до (за исключением перерыва на обед).

Десять часов.

Боже.

Еще до того, как я узнала обо всем, в субботу утром мы поговорили, и я затронула тему того, что я была безработной и могла бы помочь. К сожалению, мои чемоданы и коробки были набиты дизайнерской одеждой и туфлями на высоких каблуках, а Лабутены не подходили для уборки лошадиного стойла. Или подходили, если ты дура. Поэтому в субботу помочь я ничем не могла, так как у меня не было соответствующей одежды. Хотя Грей научил меня, как кормить и поить лошадей, что не очень утомительно, за исключением того, что нужно было помнить, где, какая лошадь, так как у него было восемь беременных кобыл, и они нуждались в другой пище.

Но эту работу все равно невозможно выполнить на высоких каблуках.

Поэтому в субботу днем мы отправились в городской универмаг «Хэйс», чтобы я могла приобрести практичную одежду для работы на ранчо. Затем мы поехали в большое, несколько пугающее и шаткое железное строение на окраине Мустанга, чтобы Грей запасся кормом для лошадей.

И