казнили 786 подозреваемых и 126 евреев, и в этом бою (бойне. — Ред.) с немецкой стороны не было ни одного убитого. Февраль стал свидетелем операции «Хорнунг» в ранее неприкосновенных Припятских болотах к востоку от Пинска, где грозный кавалерийский налетчик Сидор Ковпак нашел убежище, уйдя из Западной Украины. Это была самая крупная на тот день операция. Как утверждалось, в бою было убито 2219 партизан, но если это действительно так, то бросается в глаза, что немцы потеряли лишь 29 человек и захватили только 172 винтовки. Признано, что было казнено за укрывательство партизан 7378 человек и еще 3300 беглецов-евреев. До февраля 1943 г. было убито еще 4 тыс. человек, когда русские партизаны проникли в Латгальский район Латвии. И погибло только 7 немцев.

Эти методы не способствовали выполнению ни плана Геринга по депортации партизан в Германию в качестве рабов-работников, ни планов, совершенно отличавшихся от его собственных, составленных такими его сельскохозяйственными экспертами, как Герман Рикке, которые хотели сохранить урожай. В одном докладе, дошедшем до канцелярии Рикке 29 июня 1943 г., сообщается, что единственная антипартизанская операция в ноябре прошлого года стоила Германии урожая с 115 тыс. гектаров. Даже Эрих Кох, на чьей территории разворачивалась операция «Хорнунг», присоединился к рядам протестующих. Утверждают, что он критиковал поголовное уничтожение населения деревень или изгнание их жителей. Начальник гиммлеровской полиции на Украине Макс Томас потребовал от Коха объяснений, но он вел себя, как обычно, все отрицая. Кох послал 25 февраля телеграмму Гиммлеру, заявляя, что всегда был за опустошение гигантской зоны по обе стороны от железной дороги Брест — Гомель, которая проходит через кишащие партизанами Припятские болота.

Более стойким противником оказался Фриц Заукель, хотя его собственные методы вербовки тоже помогали умножать ряды партизан. В марте 1943 г. Заукель достиг соглашения со службой безопасности, по которому командиры полиции отдавали в распоряжение трудовых управлений в Германии столько пленных партизан, сколько возможно щадя для этой цели население, когда выжигались деревни. Казни должны были быть сокращены, и даже действие «приказа о комиссарах» должно быть приостановлено. «В общем, больше не убивать ни одного ребенка».

Эти указания, переданные командиром эйнзацгруппы Д 19 марта 1943 г., уже устарели, потому что за пять дней до этого генерал Варлимонт приказал, чтобы население, схваченное при облавах, отправлялось большими группами в концентрационные лагеря Германии и Польши.

Местом происхождения приказа Варлимонта стало совещание с Эдуардом Вагнером, который хотел заключить обвиняемых сельчан в трудовые лагеря в их собственных краях, вместо того чтобы везти их в Германию. Это было созвучно желаниям Рикхе и аграрных руководителей. Как часто бывало, «огнедышащий» Варлимонт разошелся во мнениях с Вагнером. Сельских жителей требовалось покарать более достойно. Поэтому в своей новой инструкции Варлимонт подчеркнул, что Гиммлер уже уполномочен отправлять пленных, взятых войсками СС, в германские концентрационные лагеря. Если жителей, заподозренных в помощи партизанам, вермахт передает в СС и начальнику полиции, отвечающему за этот район, то их также можно ссылать в концентрационные лагеря. Это должно осуществляться в будущем, и русскому населению должно быть ясно, что существует четкое разграничение между карательным трудом и обычным трудом по вербовке для Германии.

После распоряжений Варлимонта от 14 марта 1943 г. стало возможно почти каждого забирать в концентрационные лагеря. В сентябре и октябре около 3 тыс. сельчан было отправлено из Витебска в Люблин (Майданек) и Аушвиц (Освенцим), где они могли продержаться несколько недель или, в лучшем случае, несколько месяцев. Из Днепропетровска на Украине поезда с мужчинами женщинами, попавшими под руку, уходили в августе прямо в Бухенвальд и Равенсбрюк. В этом случае не может быть и речи о причастности к партизанам.

После выхода приказа Варлимонта пошла новая волна докладных. Вагнер и офицеры военного управления территориями встали в один ряд вместе с министерством Розенберга, с чиновниками экономического штаба «Восток» и даже с организацией Заукеля. Ожидалось, что Гитлер изменит эти самые последние директивы по антипартизанской войне, но 24 мая Мартин Борман сообщил, что никаких изменений не последует. Было решено, что партизаны были всегда наихудшими, если против них воевали «политически сообразительные» генералы.

И еще одна операция была начата против партизан в районе старой границы. Под кодовым названием «Котбус», она стала самой жестокой из всех. Операция была нацелена на «Республику озера Палик», которая возникла из двух крупных партизанских отрядов до декабря 1942 г. На своей южной оконечности «республика» находилась в 30 км от железнодорожной магистрали, ведущей из Минска в Москву, в окрестностях Борисова. Севернее она почти доходила до Полоцка на линии Москва — Рига, охватывая сложный, не имеющий дорог район озер и болот, который лучше всего можно было изучать с воздуха. Поскольку в теории этот район принадлежал рейхскомиссариату, командование операцией было поручено человеку СС генерал-майору фон Готтбергу — будущему генеральному комиссару в Минске. Операция длилась с середины мая до конца июня 1943 г., с немецкой стороны в ней участвовали 16 662 человека, в основном полицейские части из Прибалтийских государств или русские добровольческие батальоны, но были и гражданские силы особого назначения, включавшие в себя девяносто членов администрации в Минске. На стороне партизан были даже танки и полевые пушки, взлетно-посадочная полоса и транспортно-десантные планеры — все под командованием комбрига Красной армии. В донесениях Бах-Зелевски на имя Гиммлера признается, что люфтваффе приходилось бомбить города позади линии своего фронта, где немцы еще недавно жили довольно спокойно.

Операция «Котбус» завершилась только за несколько недель до того, как русские начали свое крупное наступление 1943 г., в результате которого до конца года наибольшая часть партизанской территории будет отвоевана. (Советские войска в 1943 г. продвинулись на этом направлении незначительно и не достигли района вышеописанного партизанского края. — Ред.) Эта операция далеко превзошла своих предшественниц по жестокости. В своей последней депеше Бах-Зелевски доложил, что уничтожено 15 тыс. партизан. Но из этого общего количества только 6042 человека были убиты в бою; примерно 5 тыс., включая многих женщин и детей, были казнены как подозреваемые, в то время как остальные погибли, «проводя разминирование». То есть, следуя методу Дирлевангера, их загнали на минные поля. Организация Заукеля получила 5500 трудовых рекрутов, но все они в силу сложившихся обстоятельств (всех мужчин расстреляли. — Ред.) были женщинами. Немецкие потери — 127 убитых, и опять загадочно низкое количество захваченного оружия — только 1100 винтовок и 326 единиц другого стрелкового вооружения.

Вновь реалии, стоящие за этой приводящей в ужас статистикой, появились в рапортах враждебно настроенного и критичного свидетеля. Генералкомиссар Кубе переслал четыре из них Лозе, и в июне они были переданы Бергеру в Главное управление СС Брайтигамом из Политического управления