— Я так и знал, так и знал… дурак я, дурак… как я мог оставить ее одну, — он мчался по коридору, заглядывая во все комнаты и мысленно раздавая себе оплеухи, и чуть было не проскочил мимо Аниаллу, стоящей около дверей библиотеки и, видимо, поджидающей его. Он так обрадовался, что она не пошла к Камню, что и не распознал сразу, что перед ним вовсе не сама девушка, а лишь её иллюзорная копия.

— Я очень сожалею, но то, чем я сейчас занята, требует полного сосредоточения и не терпит вмешательства, — заговорила она, стоило Анару подойти поближе, — даже твоего, — изображение мило улыбнулось. Алай остановился в нерешительности.

Он боролся с желанием схватить Аниаллу в охапку и отправиться в портальную комнату, вместо того чтобы сидеть здесь, в чужом доме, где ему всё казалось враждебным. Но здравый смысл не позволял ему поддаться этому соблазну иллюзорной безопасности.

«Не смей вести себя, как котёнок! Если она что-то делает, то это имеет смысл, а ты просто не всегда его понимаешь!» — выругал себя Анар, сжимая на груди руки, словно опасаясь, что те сами начнут взламывать замки и заклятья.

Все его чувства были сконцентрированы за закрытой дверью библиотеки. Он опасался, что девушка, обманув его этой иллюзией, отправилась к Камню. Не в силах сидеть, Анар стоял, скрестив руки на груди, нервно стучал по полу носком сапога и ждал.

Наконец его терпение было вознаграждено — иллюзия растаяла, а дверь библиотеки, которой только что касалась её бесплотная спина, приотворилась. Видно, любопытство Анара, опередив своего хозяина, уже открывало ему проход, торопя войти. Сквозь образовавшуюся щель пробивалось бледное белое сияние.

Аниаллу сидела на полу в пятне света, который, казалось, испускал сам воздух вокруг неё. Прямо перед ней на полу, раскинув, словно щупальца, цепочки из более мелких значков, мерцал сложный символ — хитросплетение плавно изгибающихся линий. В середине него лежали четыре кинжала со светящимися лезвиями. Их сияние постепенно угасало.

Ладони Аниаллу тоже слабо светились. Множество ярких комочков магического пламени стайкой светляков роилось вокруг сианай. Белые огоньки ныряли в чёрные волны распущенных волос алайки, мерцали в них, словно отражения звёзд в водах тёмного озера, а затем вырывались наружу, чтобы вновь закружиться вокруг нее в бешеном танце. Аниаллу ловила их быстрыми пальцами и ловко отправляла в один из прозрачных камешков, которые были разбросаны перед ней на полу. Всё это выглядело бы забавной, милой детской игрой, если бы Анар не чувствовал, какой мощной была магия, которую творила алайка. Мощной и чуждой до шевеления волос.

Когда последний из волшебных светляков был изловлен, Анар осмелился подать голос:

— Это одно из заклятий Высшей магии Света, — сонным, но довольным голосом пояснила она, указывая на ножи, — а это Кинжалы Хейна. Лишние когти никогда не помешают, — слабо улыбнулась Аниаллу. — А огоньки, — она зевнула так широко, что Анар удивился, как это она не порвала себе рот, — огоньки… в общем, это фонарики для особенно тёмных мест…

Анар смотрел на неё, и радость, которую он испытал, обнаружив алайку живой и невредимой, постепенно улетучивалась. Чародейство отняло у неё все силы, опустошив девушку до такой степени, что она уже не в состоянии была поддерживать барьеры, сохраняющие в тайне её мысли.

— Ты никак не избавишься от этой навязчивой идеи? — со странной обидой в деланно-грозном голосе спросил Анар, заглянув в них.

— Я буду драться с этим до конца! — выпалила Аниаллу. — Пока эта… зараза не сдохнет!

— Да… я вижу… тебя ничто не остановит, — горько усмехнулся он. — И что Коготь Карающий будет делать дальше? — вопросил Анар, сурово и насмешливо глянув на неё сверху вниз. — Кто падёт следующей жертвой праведного гнева сианай? Моя матушка-убийца, таинственный возмутитель спокойствия из Канирали, наши соплеменнички-завоеватели? Или, — лицо его смягчилось, а голос стал более вкрадчивым, — быть может, сама Аниаллу, которая опять забыла подумать даже о себе, ладно уж о тех, кто любит её!

— Они уже не кошки, мне отвратительна сама мысль о том, что мы родственники, — возмутилась Аниаллу, видимо, пропустившая мимо ушей последние слова Анара, — они крысы, мерзкие, уродливые твари, ставшие такими из-за этой каменной отравы… И теперь они разносят эту чёрную чуму по другим мирам! Сколько ещё существ станут крысами? Сколько? — голос девушки сорвался на крик, она была слишком утомлена, чтобы контролировать свои эмоции. — Я должна покончить с этим рассадником, а потом… потом пусть Совет решает, как остановить эпидемию в других мирах.

— Это глупый риск, Аниаллу, — спокойно стоял на своём алай. — Если у нас есть возможность вернуться сюда с армией, так зачем рисковать собой в одиночку? Нам надо думать, как вырваться из этого чёрного болота, а не как увязнуть в нём ещё глубже, разбираясь, что там на дне!

— Не имею ни малейшего представления, зачем, — пожала плечами Аниаллу; она постепенно приходила в себя после вспышки гнева, — хотя одна причина всё-таки есть — нам некуда деваться. Мы стоим нос к носу с этой… Тьмой, и нет здесь никого: ни армий Бриаэлларских, ни богини… Это наша битва. Если ты не чувствуешь, что я права — ну, возрази мне!

— Ты не права… — немедленно отозвался Анар и демонстративно продолжил путь на четырёх лапах. Но тон, которым он сказал эти слова, послужил Аниаллу лучшим подтверждением того, что она избрала верный путь. И всё же, всё же, прокручивая в памяти этот разговор, она не могла избавиться от назойливого чувства вины, нет, не вины, а непонимания, почему же она эту самую вину не чувствует? Да и вообще, почему это Анар говорит так, словно у него есть верный способ выбраться отсюда? Есть возможность… неужели он решил, что созданный им Песок распада одолеет окружившую город чёрную стену? Или, быть может, он полагается на портал — так Аниаллу более чем уверена, что ничего хорошего за ним нет…

Аниаллу тоже сменила облик. Она понимала, что своим поведением, кажущимся Анару безрассудным, причиняет боль любящему её алаю, но от мысли, что одна из сианай может отказаться идти путём Аласаис, девушку передёргивало от кончиков усов до последней чёрной шерстинки на кончике хвоста. Если этот Камень был причиной всему, то он должен был быть уничтожен. А слова Тиалианны о том, что вся её жизнь была посвящена тому, чтобы стать стойкой к чужому влиянию, ещё больше укрепляли Алу в её решимости…

— Пойду лягу, — сразу же заявила она, когда они с Ана-ром ступили под своды замка. — Надо набраться сил — неизвестно, что ждёт нас завтра, когда мы будем добираться до портала.

— Странно, — вдруг сказал алай, которому в голову пришла интересная мысль, — почему эта Тьма смогла окружить непроницаемым барьером весь город, но оставила нам путь к отступлению через портал?

— Я не представляю… Может быть, она сделала всё это вовсе не для того, чтобы задержать нас, а с целью не впустить кого-то, кто может уничтожить ее. Гадать бесполезно, этот разум слишком отличается от нашего, мы не сможем понять мотивы его действий, не сможем понять его логику.