«бузульник Пржевальского», «василистник Пржевальского», «лук Пржевальского», «адиантум Роборовского», «недоспелка Роборовского», «лагохилус Роборовского», «монгольский лук», «многокорневой лук», «рябчик Пржевальского», «поползень Эклона», «сурок Роборовского», «ганьсуйский вьюрок» и много других.

Зоологический сбор был передан в музей Императорской Академии наук в Петербурге, гербарий — в Императорский Ботанический сад; небольшая минералогическая коллекция — в геологический кабинет Санкт-Петербургского университета. Часть собранных коллекций, в которых оказалось много новых для науки видов, как животных, так и растительных, была впоследствии описана академиками Максимовичем и Штраухом, профессором Кесслером и самим Пржевальским по его возвращении.

Уже 29 октября 1880 года члены экспедиции ступили на родную землю. А следом пришла слава. В Кяхте, Семипалатинске, Оренбурге и других городах их встречали восторженно, как героев, которыми они, несомненно и являлись. Тем более что слухи о гибели экспедиции доходили и сюда — тем ярче было всеобщее ликование.

«Чествования везде такие, каких я никогда не смел ожидать», — пишет Николай Михайлович.

Приветственные телеграммы сыпались из всех уголков огромной империи. «Сибирский отдел Географического общества приветствует Вас с благополучным возвращением из многотрудного путешествия, гордясь тем, что ему первому выпадает удовольствие лично вас приветствовать и познакомиться c новыми вашими открытиями на пользу географической науки. Присоединяю приветствие и от имени товарищей офицеров Генерального штаба». (Но мы же помним, какие интриги строили эти «друзья» Николаю Михайловичу в связи с его резкими высказываниями о бедственном положении казаков в Уссурийском крае?)

Из Хабаровска, из штаба войск Приморской области телеграфировали: «Ваше возвращение в Россию, огласилось на празднике управления войск. Все присутствующие глубоко радуются вашему возвращению и твердо памятуют, что Приморская область послужила основанием всесветной славы нашего знаменитого путешественника».

Русское географическое общество приветствовало Пржевальского и его спутников телеграммой от имени П. П. Семенова и В. И. Срезневского: «От имени географического общества шлем сердечный привет вам, дорогой и многоуважаемый Николай Михайлович и вашим почтенным спутникам Эклону и Роборовскому. Искренние поздравления со счастливым исходом вашей экспедиции. С нетерпением ждет вас Петербург».

7 января 1881 года Николай Михайлович прибыл в Петербург. К приходу поезда на Николаевском (Московском) вокзале собрались члены Русского географического общества во главе с вице-президентом Семеновым-Тян-Шанским, а также многие академики, ученые, литераторы, офицеры. Пржевальского встретили громким «ура» и аплодисментами.

В зале, отведенном для торжественной встречи, Семенов от имени Географического общества поздравил путешественника с успехом. В приветственной речи он отмечал, что не только само общество и корпорация русских ученых, но и все русское общество с напряженным вниманием следило за шествием по среднеазиатским пустыням, а ложное известие о гибели экспедиции вызвало всеобщее уныние.

Отвечая на приветствие, Николай Михайлович сказал, что именно в сочувствии русских ученых к его деятельности и в сознании, что на родине следят за судьбой его экспедиции, он черпал энергию и решимость.

Некоторые заметили, что в путешествии Пржевальский изрядно пополнел.

— Это все наделали огромные монгольские бараны, — отшутился он, — которых мы съели около четырехсот штук.

Для путешественника успех экспедиции был не только его личным успехом. Пржевальский постоянно и сам помнил и напоминал другим, что открытиями, которые ему удалось совершить, он обязан своим верным спутникам.

В книге о третьем путешествии он пишет:

«Если мне и выпала счастливая доля совершить удачно три путешествия в Центральной Азии, то успех этих путешествий — я обязан громко признать — обуславливался, в весьма высокой степени, смелостью, энергией и беззаветной преданностью делу моих спутников. Их не пугали ни страшные жары и бури пустыни, ни тысячеверстные переходы, ни громадные, уходящие за облака, горы Тибета, ни леденящие там холода, ни орды дикарей, готовые растерзать нас… Отчужденные на целые годы от своей родины, от всего близкого и дорогого, среди многоразличных невзгод и опасностей, являвшихся непрерывной чредой, — мои спутники свято исполняли свой долг, никогда не падали духом и вели себя, по истине, героями. Пусть же эти немногие строки будут хотя слабым указанием на заслуги, оказанные русскими людьми делу науки, как равно и ничтожным выражением той глубокой признательности, которую я навсегда сохраню о своих бывших сотоварищах».

В докладной записке, поданной им на другой же день после приезда в Петербург, Николай Михайлович просил наградить каждого из участников его экспедиции, как за боевые подвиги: «Затем ввиду опасностей, которым подвергались все мои спутники во время путешествия, смелости и мужества, оказанных ими при двухкратном отбитии нападения на нас диких тибетцев, решаюсь ходатайствовать о пожаловании им наград, назначаемых за подвиги отличия в военное время».

10 января 1881 года путешественник представил свой доклад императору Александру II, долго и с интересом его расспрашивавшему. Высочайшим повелением в тот же день ему был пожалован орден Святого Владимира 3-й степени и пожизненная пенсия в 600 рублей вдобавок к уже имеющейся, а его спутникам Роборовскому и Эклону — повышение в чине и пожизненная пенсия в 200 рублей. Чуть позднее ему была назначена аудиенция у наследника, а его спутники также были представлены императору.

14 января по этому поводу в концертном зале великой княгини Екатерины Михайловны состоялось чрезвычайное собрание Русского географического общества, которое открыл его председатель — великий князь Константин Николаевич. В этой торжественной обстановке Пржевальскому был вручен диплом почетного члена общества. В тот же день Городская дума избрала его почетным гражданином Петербурга. Следом Пржевальский был избран почетным гражданином Смоленска, почетным членом Санкт-Петербургского университета, Петербургского общества естествоиспытателей, почетным доктором зоологии Московского университета.

Значение сделанных русским ученым открытий должны были признать и за границей. Географические общества разных стран (Венское, Итальянское и Дрезденское) избрали его своим почетным членом, а Британское географическое общество присудило ему золотую медаль. «Тибетское путешествие Пржевальского, — писало это общество, — превосходит труды всех путешественников в Азии со времен Марко Поло».

От желающих познакомиться и пообщаться с ним не было отбоя. Почта ежедневно приносила десятки писем: Пржевальского поздравляли, восхваляли, приглашали, просили прочитать лекцию, прислать портрет и автобиографические сведения для иллюстрированных изданий. Он отвечал: «Я имею так много неотлагательных работ, что заниматься жизнеописанием нет времени, да и желания». Его просили устроить на службу, похлопотать о пенсии или о повышении в чине. Появилось объявление о том, что в Петербургской городской думе решено повесить портрет знаменитого русского путешественника и что для этой цели ассигновано 1500 рублей. Верный себе Пржевальский довольно сухо отказался от этой чести и просил употребить деньги на более полезные цели.

1 марта 1881 года произошло событие, потрясшее Российскую империю — император Александр был убит народовольцами. Можно себе представить, в какой траур и потрясение погрузился Петербург. Но, несмотря на это трагическое событие, 15 марта в конференц-зале Академии наук открылась выставка зоологических коллекций, собранных Пржевальским, которую он пожертвовал Зоологическому музею. Выставка привлекла множество посетителей. «Знаменитый путешественник, почетный член Академии Н. М. Пржевальский, — писал академик А. А. Штраух, — собрал