и заложник итальянца станет законным королем, помазанником Божьим, наместником Господа на земле. Все, кто знает Людовика, не сомневаются, что он сразу же примет на себя тяготы правления… И будет безжалостен к тем, кого недосчитается среди своих преданных слуг. Так что скажите принцу, чтобы он не слушал дурных советов, какие дают ему со всех сторон, и в день совершеннолетия короля преклонил бы перед ним колено, принес ему клятву верности и отдал в его распоряжение свою шпагу.

– А Мазарини?

– Мазарини – всего-навсего министр в изгнании. В данную минуту он не располагает даже лиардом[35]. Лучший способ призвать его обратно – это отказать в повиновении королю.

– Как вы думаете, Ее Величество могла бы удостоить меня аудиенции?

– Не теперь. Она знает, что вы трудитесь всем на благо и что ваше самое заветное желание – это вернуть принца де Конде на верную дорогу. Она также знает, что вы в плохих отношениях с его горячо любимой сестрой, которая считает себя богиней…

Изабель покинула особняк де Бриенн с облегчением на сердце, хотя и сожалела, что не сможет сразу же отправиться в Пале-Рояль. Однако после уверений, которые она получила, теперь ей надо было безотлагательно повидаться с мятежным принцем и успокоить его относительно нелепых слухов об угрозе его жизни. Мысленно вернувшись к разговору со старшей подругой, Изабель поняла, что даже о новом заточении речи быть не может.

– В особняк Конде, – приказала она Бастию, который в этот день служил своей госпоже еще и кучером.

Верный телохранитель предупредил ее, что будет следовать за ней повсюду в этой ведьминской клоаке, которой стал Париж.

– Будьте осторожнее, когда приедем, – предупредил он Изабель. – Говорят, что господин принц превратил свой дом в укрепленный лагерь!

Но когда они подъехали, то ничего подобного не увидели. Перед широко открытыми воротами стоял Франсуа де Бутвиль и громогласно ругал привратника и сторожа, а те в ответ смеялись ему в лицо. Их смех еще больше злил молодого человека. В конце концов Франсуа в сердцах принялся колотить и того, и другого. Изабель выглянула из окна кареты.

– Что тут у вас происходит, милый братец?

– Кретины! Болваны! Идиоты! Что бы ни случилось, только и знают, что скалить зубы! А вы зачем пожаловали, сестра?

– Так-то меня встречает дорогой брат? Обычно вы встречаете меня теплее!

Она выпрыгнула из кареты и подставила брату щеку для поцелуя. Он быстро чмокнул ее, но взгляд его оставался настороженным.

– Итак, что вас сюда привело?

– Не вы, во всяком случае. Вы колючи, как старый чертополох! Думаю, это очевидно, я хочу видеть господина принца.

– Вам не повезло, его нет.

– А где же он?

– Это вас не касается.

– Франсуа, посмотрите внимательно, кто перед вами! Уж точно не прихвостень Мазарини! Для особняка на военном положении дом выглядит приветливо. А вот вы – нет!

Франсуа издал короткий смешок.

– Если бы речь шла о любом другом, я бы счел происшествие забавным, но речь идет о нашем принце!

– Так скажите, что случилось! Я сгораю от нетерпения!

– Садитесь в карету, я сяду рядом с вами.

Франсуа откинулся на подушки, глубоко вздохнул и рассказал, что посреди ночи явился слуга и предупредил принца, что две роты французской гвардии отправились из Сен-Жерменского предместья с намерением, без всякого сомнения, схватить его и отправить в Бастилию. В то же самое время пришло сообщение, что с тем же намерением по равнине Монруж сюда скачет отряд всадников.

– Монсеньор, не медля ни секунды, оделся, схватил оружие и в следующее мгновение уже скакал на лошади в сопровождении своих самых верных людей. Мне было поручено держать оборону и ожидать приезда этих господ…

– И что же? – поторопила брата Изабель, чувствуя, как мурашки побежали у нее по коже. – Они схватили его?

– Они и в мыслях не имели ничего подобного.

– Откуда вы знаете? Они, как я понимаю, должны были появиться здесь и…

– Они не появились. Я поспешил собрать сведения и…

Привратник, стоявший в сторонке, снова залился хохотом.

– Знаете, что послужило причиной бегства Его Высочества? – продолжал Франсуа.

– Жажду узнать с величайшим нетерпением!

– Гвардейцы, отряженные охранять обоз с вином, и крестьяне, направлявшиеся в Париж на рынок по равнине Монруж.

Изабель расхохоталась от души. Несколько минут брат и сестра, вновь сделавшиеся близкими друзьями, смеялись, не в силах остановиться.

– Гроза испанцев пускается в бега, напуганный капустой, морковью и бочками с вином! – едва смогла выговорить Изабель. – Можно просто умереть от смеха! Надеюсь, вы поспешили к принцу и рассказали ему неприглядную правду? Так где же он теперь?

– Не уверен, что имею право сказать вам это.

Лицо молодой женщины вытянулось, от веселого оживления не осталось и следа.

– Надеюсь, вы шутите?

– Дело в том… – Франсуа колебался, явно пребывая в затруднении, – дело в том, что он решил укрыться в своем убежище.

– Но не от меня же, я полагаю? Я не господин де Гито и не веду за собой следом сотню гвардейцев! Говорите же!

– Он решил направиться в Медон…

– С чего вдруг в Медон? Там у него нет никаких владений.

– Нет, но он решил запутать следы. На самом деле он укрылся в Сен-Море. Замок надежен, хорошо укреплен, отлично охраняется…

– Представьте, я прекрасно знаю этот замок. И сейчас же отправлюсь туда. Мне непременно нужно кое-что передать принцу. Вы со мной?

– Благодарю, но сначала мне нужно запереть дом. Надеюсь нагнать вас по дороге.

– Еще один вопрос: госпожа Лонгвиль там?

– Нет. Но не уверен, что она туда не приедет.

– Прекрасно! Значит, до скорого свидания, братик! И постарайтесь впредь быть более разумным и думать не только о войне и сражениях. Почему бы вам не взять другую фамилию? Что вы скажете, если вас будут звать, например, господин Взрыв?

– А что? Неплохо! Но чего же вы от меня хотите? – спросил он и рассмеялся своим прежним милым смехом. – Нас трудно переделать! Наш отец – Господи, спаси его отважную душу – заслуживал бы именно такой фамилии.

– Да, но он всегда знал, кто ему друг, а кто – враг, – тихо сказала Изабель. – И вы должны об этом помнить. Людовику де Бурбон-Конде вы собираетесь помочь разодрать королевство на части, но есть еще Людовик XIV, потомок Людовика Святого. Подумайте об этом!

Стены замка Сен-Мор Изабель увидела без всякой радости. Могла ли она забыть последние горестные дни Мориса де Колиньи, ее покойного деверя? Де Лонгвиль, его любовница, проливала потоки слез у его изголовья, не меньше горевал и его лучший друг де Марсияк,