Мы все молчали. Минуту. Десять минут. Час. Вечность.

Я правда не знаю, сколько времени прошло, пока нас не вывел из оцепенения спокойный меланхоличный голос:

- Тебя тоже раздражает, что Адриан никак не может узнать леди Баг?

Тома опустила взгляд на свою красную в горошек пижаму и улыбнулась:

- Просто Маринетт очень скромная и застенчивая девочка, а Леди Баг крутая. Он не может понять, что это один человек. Но в третьем сезоне, говорят, они узнают друг друга.

- Я пока не досмотрел, так что без спойлеров, пожалуйста.

Тома молча покивала головой, словно обдумывала что-то, а потом сказала:

- Не такой уж он и грозный. Нормальный даже. Пусть живет.

И удалилась обратно в свою комнату.

Помню только звук, с которым моя челюсть упала на пол и шелест тапочек по паркету – Тимур наконец увел меня в спальню.

- Ты слышал, ты слышал это? Она сказала, что ты нормальный! – восторженно шептала я, пока с меня стягивали блузу и заворачивали в безразмерную футболку для сна.

- Слышал.

- Нормальный, представляешь?!

- Лучший комплимент в моей жизни.

- Да нет же, Тимурчик...

- Девочка моя, - он осторожно положил указательный пале мне на губы, - умоляю, давай обсудим тон, в оттенки интонации, с которой она делала вид что не замечает меня и скорость, с которой закатила глаза к небу завтра. Я правда очень устал. Так что сейчас спать.

И с этими словами Зелибоба рухнул на кровать.

Так мы и начали жить вместе: Зелибоба с улицы Сезам, Маринетт она же Леди Баг и я – принцесса Фиона из Шрека. Зато уже не Карабас Барабас.

Глава 47

Задерживаться на работе теперь было так мучительно, что я почти плакала, оставаясь в больнице еще на час. Или на два часа. Или как получится. И потом, когда заканчивала не только свои, но еще и начальственные дела, со свистом мчала домой. Объезжая пробки, подрезая бедные машины, сигналя на светофорах как какая-то психичка, которой по сути и была. Но кто бы знал, как я старалась выкроить хотя бы минуту, чтобы быстрее попасть домой.

Только теперь слово ДОМ обрело для меня смысл.

Дома тебя ждут. Дома тебя любят. Там тепло, там чисто, там весело, никто не врет, и не пытается обидеть другого.

- Я дома, - начала кричать еще с крыльца как героиня какого-то американского фильма. Положила ключи на идеально чистую полочку, поставила туфли рядом с кроссовками Тимура – ровно, как по линейке и пошла в комнату, из которой раздавались голоса.

Почему-то мужские.

И очень знакомые.

- Господи, этих что, еще показывают?!

- Настя, давай уважительно. У этих есть имена - Тимур Кизяков и Андрей Бахметьев, - ответил Тимур не отводя взгляда от записи шоу «Очумелые ручки». Была такая рубрика в рамках программы «Пока все Дома». На экране мелькали размытые пиксельные лица – особый штрих передач из девяностых. Господи, сколько лет с тех пор прошло? Это что, я такая старая уже?

- Тимур, мы с тобой древние.

- У классики нет возраста, - ответил он и принялся что-то прикручивать к шайбе у себя в руках.

Я пригляделась, но ничего не поняла. Желуди какие-то. Молоток, щипчики, краски и ткань, подозрительно похожая на Томкину разрезанную футболку.

- А что ты делаешь?

- Поделку Тамарчику в школу. Смотри, что получилось? – Он принялся перебирать свои сокровища, поочередно показывая мне каждое: - Это Желудино, Желустренок, Желуренок и Желугавчик. В нашем детстве книга такая была – «Восемь волшебных желудей». Помнишь?

- Нет. Я в детстве энциклопедии читала, а потом справочники. А таких книг у нас даже не было, мама говорила, что все это баловство.

Тимур на секунду отвлекся от работы и поднял на меня задумчивый взгляд. Свободной рукой он потянул меня к себя, так что я плюхнулась ему на колени и обнял.

- Бедная моя девочка. – Его борода щекотала кожу, вызывая по телу мурашечный марш. – Я обязательно куплю тебе книги. И мороженое. И свожу в зоопарк.

- Тим. – Я поцеловала его в висок. – Ты чудо. Это какой праведницей я была в прошлой жизни, что в этой мне достался ты.

- Может ты была праведницей, а может я так сильно нагрешил, что теперь отдуваюсь. Ладно, шуруй, ты мешаешь, а мне нужно, чтобы клей до завтра схватился. Томе еще это чудо в школу нести.

Я пересела на кровать. Не такую уютную и приятную как колени Тимура. Попа заерзала в поисках удобной позы, но все было не то.

- А почему Тома сама не сделала поделку?

- У нас распределение. Тамарчик мыла посуду. Так устала, бедняжка, что легла спать. Ты ее к труду вообще не приучала?

- Нет. Да и у нас посудомойка. Я ее как раз утром загрузила.

- То утром, а вечером мы готовили ужин.

- У нас есть ужин? Ты шутишь?!

- Угу. Ленивые голубцы и целое семейство желудей. А ты сегодня что делала?

- Пародировала Папу Карло, - отмахнулась я от неприятной темы, - пахала.

- С Еленой не встречалась?

- Она отменила встречу. Сказала, что ту квартиру уже сдали.

Тимур замолчал. Несколько секунд он смотрел прямо, а затем снял очки и почесал переносицу.

- Насть, - голос его звучал уставшим, - ее бы не сдали, если бы ты посмотрела квартиру вчера.

- Знаю, но вчера я не могла и предупредила об этом заранее. Тим, ну я правда не могу сорваться прям с приема чтобы пообщаться с твоим риэлтором. Если эту сдали, значит мы найдем следующую, более подходящую, верно?

- Месяц уже ищем и все никак.

- Тимурчик, ну это же не моя вина. Ты пойми, я…

- Насть, я понимаю, - перебил меня Тимур. Кажется, он не первый раз слышал мои оправдания и уже выучил наизусть все, что я могу сказать дальше. – Я только и делаю, что пытаюсь понять тебя и от этого встрял в самую неудобную для мужчины позу. Коленно-локтевую. Я живу в чужой квартире с чужой женой и никак не могу исправить эту ситуацию.

От его нравоучений и серьезного взгляда хотелось вытянуться и положить руки на колени, как в школе. Каждый раз, когда мы касались этой темы, я начинала нервничать. Ну не могла я сейчас развестись. Я пообещала