Даже среди младших командиров наблюдалось так мало энтузиазма послужить Гейдриху на Востоке, что он вынужден был прочесать все отделения гестапо, Крипо и СД в поисках необходимого персонала. Пришлось выцарапывать людей и из полиции порядка, и из войсковых СС; берлинский полицейский батальон был расформирован и повзводно распределен в эйнзацгруппе. Попытки ускользнуть от грязной работы делались на всех уровнях. По свидетельству профессора Зикса, «можно было хотя бы попробовать уклониться. По крайней мере, за это никого не расстреляли».

Тем не менее к маю 1941 года Гейдриху удалось собрать 3 тысячи человек, из которых сформировали четыре эйнзацгруппе. Шталекер получил эйнзацгруппе А, которая следовала за группой армий «Север», наступавшей через Прибалтику на Ленинград, Небе возглавил эйнзацгруппе В (в группе армий «Центр»), Раш командовал эйнзацгруппе С (северный и западный регионы действий группы армий «Юг»), а Олендорфа поставили во главе эйнзацгруппе D (вдоль южной границы наступления группы армий «Юг», между Бессарабией и Крымом). Численный состав колебался от 990 человек в группе А до 500 в группе D, а персонал был довольно пестрый. Например, у Небе было 9 процентов из гестапо, 3,5 процента – из СД, 4 – из Крипо, 13 – из Орпо, 9 – из иностранной вспомогательной полиции, 34 процента – из военных частей СС, остальные – технический и конторский персонал. Каждая эйнзацгруппе делилась на эйнзацкоманды и зондеркоманды по 70—120 человек, приданные армиям: были также субкоманды по 20–30 человек.

В конце мая Гейдрих собрал 120 командиров этих новых подразделений в школе полиции на Эльбе, чтобы подготовить их к предстоящей кампании по уничтожению расового врага.

Постепенно он усиливал идеологическую обработку кадров. Инструкторы РСХА приучали их к мысли о геноциде. Даже речь становилась все более дикой. В середине июня Гейдрих устроил смотр. Три тысячи человек выстроились с трех сторон площади. Глава полиции безопасности и СД смотрел на свои бригады убийц. Он обратился к ним с энергичными, но какими-то туманными словами, сказав только о задаче, которая потребует «беспримерной жесткости».

Позднее, адресуясь уже только к командирам групп в старом замке Преч, он стал откровеннее. Даже после войны штандартенфюрер Вальтер Блюме хорошо помнил, как он сказал: «Иудаизм на Востоке является источником большевизма и потому подлежит искоренению в соответствии с целями фюрера». Олендорф также впоследствии вспоминал, что Гейдрих передал им приказ фюрера, включающий такое положение: «Коммунистические функционеры и активисты, евреи, цыгане, диверсанты и шпионы – это прежде всего лица, которые самим своим существованием создают угрозу безопасности войск, а значит, их следует казнить без разговоров».

Восстал ли кто-нибудь из них против чудовищного приказа? Отказался ли кто-то повиноваться диктатору? Олендорф говорит, что он «громко и ясно высказался против приказа о массовых казнях в присутствии всех собравшихся», тем не менее ведь это был его долг – «подчиниться приказам своего правительства, независимо от того, считаю я их нравственными или безнравственными».

Точно так же командир зондеркоманды 1А и доктор права Мартин Зандбергер утверждал, что хотя он и отвергал идею приказа фюрера, но счел его законным, поскольку Гитлер представлял высшую государственную власть. Подобные аргументы приводили и другие.

Никто не восстал. Все повиновались. После смотра по местам своей дислокации 23 июня 1941 года, через день после того, как Гитлер развязал войну с Россией, «посланцы смерти» Гейдриха принялись за свое самое мрачное дело – 3 тысячи загонщиков открыли охоту на 5 миллионов русских евреев.

То, что эйнзацгруппе пришли убивать их, явилось полной неожиданностью для российских евреев. В Советском Союзе, где при Сталине антисемитизм находился в скрытом состоянии, лишь очень немногие евреи понимали смертельную опасность немецкого варианта этой болезни. О нацистских преследованиях евреев пресса писала мало. В некоторых городах, например на Украине, еврейское население отождествляло солдат Гитлера с солдатами кайзера 1918 года и даже приветствовало немцев как освободителей. «Евреи замечательно плохо информированы о нашей позиции по отношению к ним», – рапортовал 12 июля 1941 года из Белоруссии зондерфюрер (командир особого отряда) Шретер. Тем более жестоким оказывался для людей удар Гейдриховых убийц. Чтобы выиграть «преимущество внезапности», эйнзацгруппе следовали непосредственно за наступавшими войсками, их главной целью были города, где сконцентрировалось около 90 процентов советских евреев, и во многих случаях убийцы принимались за свое дело еще прежде, чем заканчивался бой за город. Ковно, Елгава, Рига, Ревель пали перед совместным натиском РСХА и армии. Прямо за первыми танками въехали три машины пособистов в Житомир, в Киев особая эйнзацкоманда 4А вошла в день его сдачи, 19 сентября 1941 года.

И едва части спецназначения входили в город, как еврейское население оказывалось в петле, захватывавшей тысячи жертв день за днем и час за часом. Люди Гейдриха не чурались никаких жестокостей, им не казались подлыми никакие средства – все это только делало еще страшнее их жуткую марку. Один за другим поступали рапорты, свидетельствующие о фанатичном рвении, – рапорты, написанные холодным официальным языком, словно это производственный отчет или сводка об уничтожении паразитов.

Рапорт эйнзацгруппе D-153:

«Район действия субкоманд, преимущественно – небольшие местечки, очищен от евреев. За отчетный период расстреляно 3176 евреев, 85 партизан, 12 грабителей, 122 коммунистических работника. Итого по эйнзацгруппе – 79 276». Выдержка из рапорта группы С-17: «В соответствии с инструкциями РСХА в вышеуказанном белорусском городе произведена ликвидация всех государственных и партийных должностных лиц. В отношении евреев приказ также выполнен». Другой рапорт той же группы С-17: «Чтобы справиться с возникшей ситуацией (риском эпидемии), 1107 взрослых евреев расстреляно командой 4А и 661 еврей-подросток – украинской полицией. Таким образом, в целом на 6 сентября зондеркоманда 4А покончила с 11 328 евреями».

Убийства, убийства, убийства… Зондеркоманда 6 сообщала:

«Из оставшихся 30 тысяч человек расстреляно около 10 тысяч». Оперативная группа D: «За отчетный период расстреляно 2010 человек». Эйнзацкоманда 8: «…ликвидировано 113 евреев». Передовой отряд эйнзацкоманды 4А: «Всего задержано и ликвидировано 537 евреев (мужчины, женщины, дети)».

Вести об этих ужасах распространялись со скоростью лесного пожара. Чем дальше в глубь Советской России продвигалась немецкая армия, тем больше нарастало паническое бегство евреев из городов прифронтовой полосы. Евреи были, наконец, предупреждены, и осуществлять «Окончательное решение» стало труднее.

Один зондерфюрер позволил досаде прорваться в рапорт: «Слухи о расстрелах в других районах значительно затруднили нашу работу. Информация о нашей акции против евреев постепенно просачивается через беглых евреев, через русских, а также болтливых немецких солдат». Охотники за людьми стали изобретать различные приемы для захвата своих жертв в массовом порядке. Пример: «Всех евреев города пригласили явиться в определенный пункт для регистрации и последующего поселения в лагере. Собралось 34 тысячи, с женщинами и детьми. После того как у них отобрали ценные вещи и раздели догола, все они были убиты. Выполнение задачи потребовало несколько дней». Группа С докладывала из Киева: «Еврейское население города с помощью плакатов пригласили собраться в определенном месте для переселения. Хотя первоначально мы рассчитывали собрать 5–6 тысяч евреев, явилось 30 тысяч. Благодаря особенно эффективной организации дела они продолжали верить в историю о переселении почти до самой казни».