Теорию о том, будто все евреи – партизаны, ввели в оборот вместе с новой кампанией по уничтожению с 1942 года. Это был ловкий ход, потому что убийства евреев можно прикрывать войной с партизанами, а значит, к величайшему преступлению века имеет касательство и вермахт.

Армия время от времени использовала эсэсовские эйнзацгруппе для военных надобностей – скажем, для того, чтобы управиться с рассеянными частями противника, а потому сначала командиры воинских соединений были в хороших отношениях с людьми Гейдриха. Когда еще только возникла паника среди евреев и впервые зашевелились партизаны, военные даже науськивали «особистов», требуя, чтобы они были пожестче с евреями. В сентябре 1941 года 17-я армия запросила зондеркоманду 4В против евреев Кременчуга. Основание: там было три случая, когда неизвестные лица перерезали провода армейской связи. В августе полевой полиции потребовалась помощь зондеркоманды 10А, чтобы сладить с евреями в местечке на реке Кодыма, поскольку капитану Крамеру сообщили, что евреи собираются напасть на немецкую воинскую часть.

Многие (хотя и не все) военные не видели в уничтожении евреев ничего особенного. Например, фельдмаршал фон Рейхенау, обращаясь к солдатам 6-й армии, заявил, что они являются «знаменосцами общенародной идеи неумолимости» и потому должны «вполне понять необходимость сурового, но оправданного искупления, которое требуется от еврейских недочеловеков». Солдаты это так и понимали. В 17-й армии был издан приказ: если диверсанты не найдены, следует расстреливать евреев, особенно евреев-комсомольцев. В донесении эйнзацгруппе А говорилось, что к декабрю 1941 года группа армий «Центр» ликвидировала 19 тысяч партизан и преступников, по большей части евреев. Германская армия в России даже организовала свои концлагеря. Для защиты от нападений партизан командующий 30-м корпусом приказал брать заложников и сажать в концлагерь; были свои концлагеря – 124-го пехотного полка в Кучук-Мускомдже, у 226-го пехотного полка в Вармутке, у 72-го противотанкового батальона в Форосе.

Военные нервозно реагировали на любой признак беспокойства среди евреев в своем районе. В Джанке местный армейский командир, опасаясь эпидемии среди евреев в концлагере, за который он отвечал, попросил эйнзацгруппе D ликвидировать там всех евреев. Но у эсэсовцев в это время было туго с персоналом, и они долго упирались, пока ему на помощь не явилась полевая полиция. Некоторые армейские командиры так упорно требовали дополнительных «ликвидации», что штурмбаннфюрер Линдов однажды негодующе воскликнул: «Вешать, кого потребует вермахт, – не обязанность гестапо!»

По мере того как нарастала русская партизанская война, военные стали еще настойчивее обращаться за помощью к ликвидаторам. Когда начальник штаба собрал командующих в Орше в декабре 1941 года, они единодушно восхваляли оперативные группы СС: «Эти люди для нас – на вес золота. Они обеспечивают безопасность наших тыловых коммуникаций, избавляя нас от необходимости снимать с фронта войска для этих целей».

Первой была использована в партизанской войне эйнзацгруппе А. В конце сентября 1941 года партизаны появились под Ленинградом и к концу года большая часть соединения Шталекера была стянута на северное направление для противопартизанских операций. В одной из них в марте 1942 года был убит сам Шталекер. Гиммлер быстро сообразил, что это дает ему хорошее прикрытие для продолжения еврейской кампании (недаром же Гитлер однажды сказал: «Партизанская война имеет для нас и свои преимущества. Она развязывает нам руки против всех, кто нам мешает»).

Гиммлер закамуфлировал свое войско ликвидаторов под «антипартизанские формирования». Эйнзацгруппе получили более или менее постоянные базы в виде штабов полиции безопасности, руководители групп А и С стали именоваться командующими полицейских сил, а руководители зондеркоманд – полицейскими командирами. «Главнокомандующим антипартизанскими формированиями» позже был назначен Бах-Целевски. В помощь им выделили пять полков полиции порядка и вспомогательные отряды, навербованные на оккупированных территориях. В общей сложности к концу 1942 года получилось 14 953 немца и 238 105 местных жителей.

И вот, тщательно закамуфлированные, убийцы снова пошли в атаку, поддерживаемые при случае воинскими частями и фронтовыми эсэсовцами. Окружным командующим СС на Северном фронте стал Йекельн. В феврале-марте 1942 года он осуществил операцию против евреев и партизан, в ходе которой, согласно его рапорту, было убито 389 партизан, расстреляно 1274 подозреваемых, ликвидировано 8350 евреев.

Эта комбинированная операция положила начало серии смертоносных ударов; прикрываясь военной необходимостью, Гиммлер продолжил истребление евреев, и с этой целью было проведено по меньшей мере пять крупных акций. Одновременно все туже затягивалась петля вокруг тех евреев, которые не нашли убежища у партизан. Ликвидаторы загоняли их массами в гетто и концлагеря. В рейхскомиссариате «Остланд», например, еще оставалось в живых 100 тысяч евреев, две трети из них – горожане. Они и должны были стать очередной жертвой.

Очередная истребительная кампания была проведена в Белоруссии, которую новые хозяева переименовали в генеральный комиссариат «Белая Рутения». Полицейские части и «вспомогательная полиция» с автоматами опустошали гетто за гетто. Эсэсовское командование уже рассчитывало, что скоро в Белой Рутении исчезнет последний еврей. И как раз в это время в гражданской администрации Остланда проснулся инстинкт собственника, и она решила защитить свое добро, причем против расовой политики Третьего рейха взбунтовались даже некоторые старые нацисты.

Возглавил недовольных один из самых коррумпированных нацистских функционеров, гауляйтер и генеральный комиссар «Белой Рутении» Вильгельм Кубе. Как и другие колониальные управляющие, Кубе основывал свои возражения на том, что поспешная ликвидация евреев эсэсовцами и полицаями разрушает экономику края. Даже Шталекер предупреждал, что выводить сразу всех евреев из промышленности недопустимо, особенно в крупных городах. Однако оберштурмбаннфюрер Эдуард Штраух, главный специалист по «Окончательному решению» в Белоруссии, продолжал свою безумную кампанию. Это злило Кубе, остающегося перед лицом хозяйственной разрухи, потому что белорусские евреи были умелыми мастерами. Больше всего он раздражался оттого, что эсэсовские командиры и не думали заранее ставить его в известность о своих операциях против евреев. К концу октября гнев его достиг точки кипения.

27 октября 1941 года адъютант 2-го полицейского батальона явился к комиссару Слуцка Карлу и сообщил ему, что в ближайшие часы его батальон приступит к ликвидации евреев города. Карл пришел в ужас и кинулся умолять командира оставить хотя бы еврейских ремесленников, но полиция просьбу проигнорировала. Евреи Слуцка были уничтожены. 30 октября Карл докладывал Кубе: «Общая картина даже хуже, чем можно вообразить. С невероятной жестокостью немецкие полицейские офицеры и в еще большей мере литовские полицаи выгоняли евреев из домов. По всему городу шла стрельба. На улицах тела сваливали кучей». Судя по докладу, комиссар Карл со своими людьми пытались спасти тех, кого можно было спасти. «Несколько раз мне приходилось оттеснять немецких и литовских полицейских от мастерских буквально с пистолетом в руке».