— Вы не пройдете и полпути, господин, как вас уже разденут, ограбят, убьют и четвертуют… А может, еще и изнасилуют, если вам не повезет.

По его словам, после кончины Папы Александра город пребывал в состоянии полной анархии.

— Раньше люди боялись молодого Борджиа и его шпионов. А теперь боятся всех тех злодеев, которые раньше боялись молодого Борджиа и его шпионов.

Я повнимательнее пригляделся к темным боковым улочкам, замеченным мною чуть раньше из каретного окна, и мне показалось, что я уловил там угрожающее движение каких-то теней; услышал крики боли и свирепой ярости оттуда, откуда прежде слышались мне лишь крики уличных торговцев и людской смех. Забравшись обратно в карету, я покрепче закрыл дверцу.

— И в довершение всех несчастий, — крикнул мне кучер, когда наш экипаж бодро покатился вперед, — в город вернулась проклятая чума! Нет, господин, будь я на вашем месте, то вообще не покидал бы гостиницы до отъезда из этого ада.

Однако мой гостиничный номер никак не походил на то гнездышко, откуда не захотелось бы вылететь. Сама гостиница находилась в приличном квартале — неподалеку от Ватикана и замка Сант-Анджело, где сейчас проживал герцог Валентинуа, — но, по сути, представляла собой тесное, грязное и жутко дорогое отхожее место. Кровать изобиловала блохами, а по стенам ползали полчища тараканов; и стоило мне притихнуть на пару секунд, как с пола начинала доноситься возня бегающих крыс. Кроме того, мне предстояло выполнить массу поручений — встретиться с нужными людьми, посетить разные учреждения и собрать сведения.

Меня прислали сюда для изучения обстановки на папских выборах. Преемник Александра Папа Пий III заправлял в Ватикане меньше месяца и теперь уже покинул земную юдоль, дабы лично встретиться со своим бывшим владыкой. Поговаривали, конечно, что его отравили, и такая версия его смерти не относилась к сфере невозможного, но он был, по правде говоря, очень болезненным старичком, и выбрали-то его главным образом для того, чтобы настоящие кандидаты имели достаточно времени для подготовки к своим выборным кампаниям. Поэтому именно грядущие выборы являются одним из важнейших событий; они определят будущее нашей страны — и возможно (кто знает?), также и мое собственное будущее.

Я начал с посещения кардинала Содерини — моего старого друга Франческо, — и он снабдил меня самыми свежими слухами и рекомендательными письмами к делла Ровере, Риарио и другим. Позже я нанес визит кардиналу Амбуазу и кардиналу Асканио Сфорца. К десяти часам, вернувшись в гостиницу, я попытался осмыслить полученные сведения. Герцог Валентинуа, по общему мнению, имел сильную позицию. Он уже оправился после болезни, и любому из кандидатов для успеха в выборах придется заручиться его поддержкой. Удивляло, однако, что наиболее успешным кандидатом называли кардинала делла Ровере. Букмекеры рассчитывали сделать на нем тридцать процентов ставок. Но, конечно, последние два обстоятельства противоречили друг другу: если будущему Папе необходима поддержка герцога, то делла Ровере никак не может быть избран, поскольку Чезаре лишь в состоянии безумия способен поддержать своего старейшего и опаснейшего врага. Я расстроенно покачал головой — полная бессмыслица во всех отношениях.

Около полуночи я задул свечу и настороженно лег в кровать — и сразу почувствовал, как блохи принялись грызть мне ноги, и услышал, как зацокали когти крыс, начавших маршировать по грубым деревянным половицам. Я закрыл глаза и представил себе Мариетту. Она безутешно рыдала, провожая меня в дорогу. Но мое желание увидеть Рим было слишком велико, поэтому я даже не пытался отказаться от порученного мне задания. Через неделю-другую жена должна разродиться нашим вторым ребенком. Я молил Фортуну послать мне сына, здорового жизнеспособного наследника. Да, и, разумеется, я молился о том, чтобы моя жена тоже выжила.

Засыпая, я думал о Валентинуа.

Зал в Ватикане. Дымящий камин. Шелест дождя. Мы сидели за столом. Преданные мне кардиналы — и один мой заклятый враг.

Кардинал делла Ровере — старый пернатый хищник. Седая шевелюра, ястребиные глаза. Он улыбался мне. Источал любезность и обаяние — так же, как и я. Он проницателен и опасен, но и мне этих качеств не занимать.

Почему мы собрались вместе? Потому что нужны друг другу. Он нуждается в моих голосах — голосах этих одиннадцати кардиналов. А мне нужно заручиться поддержкой… будущего Папы. И делла Ровере, видимо, может победить на выборах. Если я не помешаю ему.

Он подкупил всех, кого надо, — должно быть, ухлопал на это целое состояние.

— Господа, я готов заплатить за ваши голоса, — заявил он, обращаясь к моим кардиналам. — По пятнадцать тысяч дукатов каждому.

Они вытаращили глаза. Я прикинул общую сумму. В конклаве всего тридцать семь кардиналов. Даже мой отец не выложил такой БАСНОСЛОВНОЙ суммы за папскую тиару.

— Вы необычайно щедры, — заметил я. — Но они не отдадут за вас голоса, если мы с вами не договоримся.

Мой враг любезно улыбнулся и согласно кивнул. Мой враг сказал:

— Я вполне осознаю, Чезаре, каким могуществом вы располагаете. И вы также должны осознавать размеры моего влияния.

Я улыбнулся. Согласно кивнул.

— Объединив усилия, — продолжил он, — мы сможем вершить судьбу Рима… судьбу Церкви. Если же мы останемся противниками, то начнется хаос. Бессмысленное разрушение. Гражданская война. А это выгодно венецианцам… но не вам и не мне.

Я опять кивнул. Он нашел верные слова.

— Так давайте же станем друзьями. Давайте забудем прошлые разногласия. Мы же разумные люди, Чезаре. У нас с вами не такие горячие головы, как у Вителлодзо. Нас интересует власть, а не месть.

— Мне не хотелось бы закончить, как Вителлодзо.

Мой враг улыбнулся:

— Поистине. Кстати я должен признаться, что восхищен вашим хитроумием. Вы провели превосходную партию — мастерская работа.

— Что вы гарантируете мне, если я дам согласие на поддержку вашей кандидатуры?

— А какие гарантии вам нужны?

— Я хочу быть утвержденным в звании главнокомандующего войсками Папской области.

— Безусловно. Никто лучше вас не справится с таким делом. В свою очередь, однако, вам придется подчиняться моим приказам. Вы будете папским воином… ваша власть будет ограничена.

— Разумеется, — я согласно кивнул и улыбнулся. — Я также хочу сохранить завоеванные мной в Романье города.

Молчание. Мой враг задумчиво нахмурился. Потом — медленно — кивнул.

— Почему бы и нет, — сказал он. — До тех пор пока они подчиняются папской власти, вы можете править ими по собственному усмотрению. Вы захотите, конечно, получить войска и деньги, необходимые для того, чтобы отвоевать их обратно у ваших врагов.

Я вздохнул свободнее. Договориться с ним оказалось легче, чем я смел надеяться. Возможно, даже подозрительно легко.