— Ответ прост! Отпустить меня. — Девушка осушила бокал и с вызовом взглянула на Келлза. — И не притворяться, что любите! Я все равно не поверю человеку, который сначала насильно берет женщину, а потом упрекает ее за потерю невинности! — Ее голос дрожал от негодования.

— Кажется, вы меня не поняли, — медленно сказал Келлз, вставая из-за стола и подходя к ней. — Я никогда не упрекал вас за потерю невинности. Я лишь пожалел о том, что не был первым. — Он взял ее за плечи и поднял с места. — Нет, выслушайте меня сейчас, чтобы уже не возвращаться к этому. Вы не понимаете сущности моей любви.

— Правда? — язвительно спросила Каролина.

— Правда — Такая же резкость звучала в голосе Филдинга Лайтфута, когда он выходил из себя. Но таких слов Филдинг Лайтфут ни разу не говорил Петиции. — Я любил бы вас, Кристабель, даже будь у вас дюжина любовников, как любил бы, если бы у вас никогда никого не было. Я люблю вас независимо от того, что случилось с вами в прошлом и что произойдет в будущем. Но я люблю не злую и глупую Каролину Лайтфут.

Серые глаза девушки впились в него. Келлз устало усмехнулся, и тут Каролина увидела на лице буканьера все муки, через которые она заставила его пройти, все следы отчаянной борьбы со страстью, которую ему не удалось победить.

— Я отдал сердце Кристабель, девушке, готовой всем пожертвовать ради любимого. Мне остается лишь пожалеть, что это не я. Но теперь вы вольны отправиться на поиски своего Томаса, а я пойду своей дорогой, пожелав вам счастья. — Он загадочно улыбнулся, и Каролина не нашла объяснения этой улыбке.

Зато она поняла смысл его слов. Он собирался отпустить ее! Там счастливое будущее с Томасом Энгвином!

Девушка внимательно смотрела на Келлза, гадая, можно ли ему доверять. Эти серые глаза, насмешливая улыбка, загорелое лицо так не похожи на черты Филдинга Лайтфута… Они могли принадлежать только Келлзу, и она больше никогда не станет их сравнивать.

— Но прежде чем отпустить вас, — тихо сказал буканьер, — я должен получить кое-что на память.

— Чего вы хотите? — заволновалась Каролина. — Вы можете получить все… если разрешите мне уйти.

— Все? Тогда я возьму с собой теплые воспоминания, чтобы они согревали меня в холодные ночи. Ведь я собираюсь вернуться в Эссекс… — И Келлз обнял ее.

— В Эссекс? — Она прижалась к его груди.

— Да, я устал от Нового Света.

«В Эссексе его же быстро разыщут и передадут властям.

Одно дело приехать на Рождество, но жить там!..» — успела подумать Каролина и сразу растаяла в объятиях Келлза. Она с наслаждением впитывала исходившее от него тепло, каждая частичка ее тела излучала ответное желание.

— Келлз, не надо, — слабо возразила она. — Прошу вас, не надо.

— Неужели вы испытываете ко мне какие-то чувства? — удивился он, гладя светлые волосы, спрятанные под черным кружевом мантильи.

— Да, вы мне небезразличны, только этого не должно быть.

Я же не бессовестная изменница, я принадлежу другому, — Даже сейчас?

Келлз повел ее во внутренний дворик, и она шла без сопротивления, как подхваченный ветром листок. Буканьер привел ее в штурманскую рубку, откуда открывался вид на город.

— Считайте меня волшебником, — усмехнулся он. — Через минуту перед вами появится лорд Томас Энгвин.

— Не смешно, — ответила Каролина.

— Я не шучу. Подойдите к окну, Кристабель.

Лунный свет заливал серебром дорожку, посыпанную белым коралловым песком, и по ней в сопровождении мрачного Хоукса шел к дому лорд Томас.

— Не может быть! Томас в гаванской тюрьме. Как вам удалось освободить его?

— Он никогда не был в Гаване, а все время находился тут.

— Тут? — повторила Каролина.

— В доме доктора Гренобля.

Значит, Томас оказался среди несчастных жертв лихорадки, которых держал на карантине доктор Гренобль? А Келлз ничего не сказал, боясь, как бы она тоже не заразилась и не умерла.

— Он болен? — спросила девушка лишь для того, чтобы удостовериться.

— Нет, — холодно ответил буканьер. — Лорд Томас пребывал в отличном здравии, несмотря на те несколько плетей, которые испанцы всыпали ему на борту «Сантьяго».

— Вы захватили «Грозный»?

— То судно я, к сожалению, упустил. Но лорд Томас, кажется, большой знаток женщин. Он пожаловался испанской даме на борту «Сантьяго», что его жестоко избили, и дама, обезумев от любви к нему, подкупила двух матросов. Те отвязали ночью лорда Томаса от мачты, посадили его с дамой в лодку, и пара отправилась в Гавану, где у дамы есть любящий брат, готовый ради нее на все. По пути я взял их на борт «Морского волка», избавив от неминуемой смерти, поскольку надвигался шторм. Кстати, лорд Томас и рассказал мне о находившемся поблизости «Сантьяго».

— Я вам не верю! — закричала девушка. — Какая испанская дама? Я бы непременно узнала о ней, мне бы рассказали пленные матросы.

— Про нее мало кто знал, — сухо ответил буканьер. — А посвященным я пригрозил смертью, если они вам проболтаются. Но вы сами можете получить необходимые доказательства, ибо она тоже гостит у доктора.

— Вы хотите сказать… они вместе?.. — дрогнувшим голосом спросила Каролина.

— В одной комнате.

«То есть в одной постели!»

— Они сами того хотели, — пожал плечами Келлз. — Доктор Гренобль не обязан следить за нравственностью своих постояльцев!

— Я вам не верю, — упиралась девушка. — Вы нарочно выдумали эту жуткую ложь, но Томас скоро будет здесь и сам все объяснит.

— Неужели объяснит? — засмеялся Келлз. — Не лучше ли вам расспросить его спутницу? Правда, она говорит только по-испански, зато в ее объяснениях будет меньше вранья.

От уловок проклятого буканьера Каролина пришла в ярость, хотя вместо ответа лишь скрипнула зубами.

— Вы не хотите спросить меня, — холодно добавил Келлз, — ради чего я все это устроил?

— Да! Чего вы хотели добиться?

— Я хотел добиться Серебряной Русалки. Надеялся, что правда о том, как ваш идеальный Томас проводит все дни и ночи с другой женщиной, заставит вас изменить свое мнение.

А вышло, что это я изменил мнение.

— Вы изменили мнение?

— Вот именно. Я решил не отпускать вас так легко. Пусть лорд Томас сражается со мной. Как буканьер, на саблях, но если он предпочитав более джентльменское оружие, то на шпагах. Если победит, вы оба свободны. Только не раньше, чем я упаду мертвым.

В этот момент хлопнула дверь, и Каролина побледнела.

— Для чего все это? — с тревогой спросила она, прислушиваясь к шагам мужчин, идущих по коридору. — Зачем убивать человека, который не сделал вам ничего дурного?