Другого шестнадцатилетнего подростка это раздражало бы.

Грейс же радовалась, что она им так дорога.

* * *

Получив высшие баллы уже в начале первого семестра, Блейдс выяснила, что в Гарварде гордились своим вниманием к «особым потребностям» – точно так же как бюрократы из социальной службы Лос-Анджелеса. Она поговорила с советником по размещению, солгала насчет необходимости одиночества, чтобы справиться с «врожденной повышенной чувствительностью к звуку и свету», и договорилась, что в следующем году ей предоставят комнату на одного человека в Форсхаймере.

– Комната не слишком просторная, – предупредил советник, худощавый аспирант-литературовед по имени Павел. – На самом деле больше похожа на шкаф.

– Не проблема, – заверила Грейс. – Шкаф – отличное место для моих скелетов.

Павел прищурился.

– Прошу прощения… Ах да, хорошо! Да-да, хорошо. Ага.

* * *

Устранив это препятствие, Грейс продолжала получать наивысшие баллы по всем предметам и к концу второго года приступила к специализированным курсам, чтобы заложить основы для научной работы на третьем году обучения. Малкольм и Софи познакомили ее с алкоголем самым оптимальным образом – давали попробовать хорошие вина и избегали конфликтов, – но их приемная дочь с самого начала решила отказаться от любых изменяющих сознание веществ и не отступала от этого правила.

В свободомыслящей среде трудно не пить и не курить травку – для этого требуется или сила воли, или крайняя замкнутость. Студенты не только курили марихуану, но еще и нюхали кокаин и употребляли галлюциногенные препараты. Кое-кто баловался героином – по большей части склонные к самоистязанию студенты театрального факультета.

Но самым популярным в Гарварде был алкоголь. По пятницам во второй половине дня к университетским столовым – гарвардским версиям братств – подъезжали грузовики с пивом, привозившие ящики дешевого напитка. В колледже не существовало официального братства или женского клуба, но это был лишь вопрос терминологии. Как и во всем Гарварде, в клубы попадали только по приглашению, и в них преобладали мужчины. Конечно, для вечеринок требовались девушки, и при виде пива и возможности повеселиться от феминизма не оставалось камня на камне. Пьяные старшекурсники не раз и не два звали к себе Грейс, когда она проходила мимо клуба.

Учась в колледже, она видела, как стройные юноши обзаводились пивными животиками, а по понедельникам в общежитиях и домах стоял запах рвоты.

Блейдс выбрала себе другой способ расслабления: охоту на подходящих мужчин, от которых она могла получить приятный, не осложненный чувствами секс.

В число подходящих не входили спортсмены или студенческая элита – они были слишком общительными и не умели держать рот на замке. Также не годились похотливые профессора и сексуально озабоченные аспиранты – все, кто мог иметь над ней власть. Исключила она и «синих воротничков» из числа горожан, которые охотились на девушек из Лиги Плюща в многочисленных барах Кембриджа. Слишком много возможностей для классовой зависти.

Оставалась одна группа – скромники и одиночки вроде нее, но не шизоиды, нелюдимость которых коренилась в глубокой, безумной враждебности к людям. Хватит одного Унабомбера[24].

За три с половиной года, проведенных в Гарварде, Грейс переспала с двадцатью тремя молодыми людьми из Гарварда, университета Тафтса, Бостонского университета, Бостонского колледжа и колледжа Эмерсон. Это были милые парни, не уверенные в себе и неопытные, которым нравилось, что она обучает их.

У нее было собственное определение «особых потребностей».

По ходу дела Грейс многое узнавала о себе – что ее раздражает, а что быстрее всего возбуждает. И выяснила, что ей нужно нечто большее, чем возбуждение и разрядка оргазма, – контроль. Как выразился один хрупкий, но сильный парень, изучавший историю американского кино, «ты словно делаешь режиссерский монтаж».

Когда он произнес эти слова, Грейс сидела на нем верхом. Она остановилась, и на его лице отразилась паника.

– О… Прости…

– Это проблема, Брендан?

– Нет-нет-нет…

Девушка подмигнула ему и слегка повела бедрами.

– Ты уверен, что я не слишком командую?

– Нет-нет-нет! Мне нравится. Пожалуйста, не останавливайся.

– Ладно, пока действует наш договор. – Рассмеявшись, девушка прижала его ладони к своей груди и показала, как нужно ласкать соски, после чего возобновила ритмичные движения. Сначала медленно, чтобы продлить наслаждение, потом все быстрее и быстрее. Брендан кончил через несколько секунд. Эрекция не пропала, и до того, как его партнерша достигла оргазма, он кончил еще раз.

– Превосходно, – сказала Грейс, решив, что неплохо бы переспать с ним еще пару раз. Пять раз с одним парнем – это был ее максимум, а чаще она расставалась с мужчиной после одного или двух. Не стоит привязывать их к себе. Плюс ей быстро становилось скучно.

Она честно говорила, что разрывает отношения, но отказывалась объяснять причину. Как правило, лесть и минет решали проблему расставания.

* * *

К двадцати годам Грейс набрала достаточно баллов, чтобы закончить колледж на один семестр раньше, и написала работу на шестьдесят семь страниц, которая сделала ее звездой факультета и стала основой для диплома. Один из преподавателей психологии, интеллигентная, рассудительная женщина по имени Кэрол Берк, всю жизнь изучавшая мелкие корреляции структуры семьи, порекомендовала ей присоединиться к почетному обществу психологов «Пси Хи», дала рекомендацию для вступления в почетное общество студентов и выпускников колледжей «Пси Бета Каппа» и предложила остаться в Гарварде в аспирантуре.

Блейдс поблагодарила ее и соврала:

– Огромное спасибо за доверие, профессор Берк, возможно, я так и поступлю.

Но ей надоела холодная погода, снобизм и склонность все политизировать, от каши на завтрак до учебных материалов. Кроме того, она устала объяснять, почему предпочитает не участвовать в общественной жизни. Не раз и не два ей приходилось слышать, как сверстники называли ее «не такой», «странной», «асоциальной» или «аутичной».

В довершение всего ей наскучили стеснительные мальчики, и она обнаружила, что для достижения оргазма каждый раз приходится прилагать еще больше усилий.

Хотя все это было не главным.

Она всегда знала, каким будет следующий шаг.

В конце третьего курса Блейдс позвонила Малкольму и сообщила, что проведет лето дома. Приемные родители приезжали к ней месяц назад – это был второй из двух ежегодных визитов, – но она ничего не говорила им о возвращении.