— Смотри не перестарайся. Ты не забыл, у тебя встреча в четыре? Мистер Питерс уже в приемной.

Я покачал головой, отхлебнул остывший кофе и поправил галстук.

— Что ж, хорошо. Пригласи его.

Я механически поднялся, когда открылась дверь. Мужчина, ступивший через порог, выглядел как большинство наших клиентов — вернее, самых лучших из них, тех, кто обычно проходит через офис Барри, соответственно исполненного гостеприимства и обаяния. Его темный костюм-тройка был в стиле лучших творений Армани, белая рубашка — гладкая и жесткая от крахмала, воротник плотно облегал шею, а прямой, как линейка, шелковый галстук переливался, как серый опал. Тонкое совершенство всего ансамбля, включавшего прекрасно сшитые темные туфли и атташе-кейс из мягкой перчаточной кожи, создавало атмосферу чего-то экзотического, иностранного, которой отвечало и лицо гостя — с высоким лбом и крючковатым носом, бледное, с тонкими висячими усиками и глазами как провалившиеся колодцы, полные чернил. Иностранные клиенты почти всегда означали большие деньги.

— Мистер Питерс, — сказал я, и его тонкие губы изогнулись в улыбке. Он протянул длинную руку, я протянул свою…

Чернота. Шум.

Я отдернул руку, не имея ни малейшего понятия почему. Это было в высшей степени странное ощущение. Как в тот раз, когда я клевал носом на своей первой деловой встрече, убаюканный духотой и монотонным гулом голосов, а потом оглянулся, вспыхнув от прилива адреналина и стыда, спрашивая себя, на какое же время я вырубился и было ли это кем-нибудь замечено. Так случилось и сейчас. Только здесь я погружался в кошмар, адски живой, как сон наяву. Темнота, свет костров, крики и вопли, и единственный голос, произносивший что-то членораздельное, слова, которых я не в силах был разобрать. От этого меня стало трясти, чего мне совершенно не хотелось. Улыбка Питерса осталась прежней, но каким-то образом я знал, что это от него не укрылось; неважное начало. Я поспешно постарался скрыть смущение и указал ему на кресло.

— Э-э, садитесь, прошу вас. Не желаете ли кофе — или, возможно, что-нибудь покрепче? Шерри? Могу предложить прекрасный «Фино», охлажденный… — Шерри, казалось, наиболее отвечал имиджу этого клиента, хотя сам я испытывал настоятельную необходимость выпить чего-нибудь покрепче.

— Нет, нет, благодарю вас. Вы очень любезны, однако с сожалением должен сказать, что у меня очень мало времени. Я предпочел бы — простите мою невежливость — сразу приступить к нашему весьма срочному делу.

Я расслабился, хотя от его голоса у меня по спине побежали мурашки. Его английский язык был таким же преувеличенно совершенным, как и его костюм. Голос звучал экзотично, с легким акцентом, но, черт побери, мне он был откуда-то знаком. Я каким-то образом помнил и его самого — хотя один Бог знает откуда. И мне он совсем не нравился, но нельзя было позволить ему это заметить. Я не мог вспомнить подробностей моего сна наяву, но он как-то уж очень хорошо в него вписывался — особенно голос. Может быть, я и выдумал все под влиянием этого голоса.

— Что ж, — сказал я чуть напряженно, — мы здесь как раз для того, чтобы оказывать услуги. Насколько я понял ситуацию из нашего телефонного разговора, вы желаете, мистер Питерс, чтобы мы взяли на себя ответственность за работу с партией груза весьма конфиденциального характера из района Карибского бассейна. Мы готовы сделать это, естественно, на условиях, которые вы сочтете разумными, и при самых высоких стандартах заботы о сохранности груза. При условии… — я слегка постучал линейкой по столу, — при условии, что мы будем поставлены в известность о характере груза, его происхождении и месте назначения и получим возможность в любой момент провести его проверку. Совершенно конфиденциально, это само собой. Конфиденциальность — это закон нашего бизнеса…

Питерс поднял руку, вежливо останавливая меня.

— Сожалею, что не дал вам более подробной информации ранее, — самодовольно усмехнулся он, — однако речь идет не об одной партии груза, а фактически о продолжительном контракте. Коммерческие силы, которые я представляю, намереваются стать значительной силой в торговле этого региона. Более того — это между нами, — стать доминирующей силой, и в кратчайшие сроки. — Он помахал в воздухе черной лакированной шариковой авторучкой.

Кончик трости взмыл вверх.

Я моргнул. Едва уловимое движение. Нечто, что я на мгновение узнал, но как-то еще не совсем…

— Поймите, — добавил он, — это не пустые амбиции. Это проект, в котором вы можете быть заинтересованы лично.

Замечательно. Мне уже что-то мерещится? И вдобавок я не слишком поверил тому, что услышал. Я стиснул линейку в стынущих пальцах и стал смотреть вниз на голую крышку стола, стараясь сформулировать ответ.

Струя желтого пламени… Господи, метеор! Сгусток огня мчится над голой землей… Раздувается… Кучка его людей охвачена огнем… Отдельные силуэты подпрыгивают, вспыхивают, падают… Подкошенные, как дымящаяся трава… Я не вижу ничего, кроме огня…

«Ну, вперед! — сказал я себе. — Ответь-ка ему! Так, как ответил бы в самой обычной обстановке».

Я улыбнулся. Может, чуть-чуть кисло, но это не стоило больших усилий. Мне могло что-то привидеться, что-то послышаться, но по крайней мере я играл на своем поле.

— Вы должны понять, мистер Питерс, что я обязан ставить интересы компании превыше моих собственных. Ни от ее имени, ни от себя лично я не могу допустить, даже косвенно, нарушения законов и этики ведения торговых сделок.

Я вскинул меч навстречу потоку огня…

— Как бы ни была велика при этом прибыль. Это наша точка зрения, и я охотно разделяю ее. Нет никакой необходимости ее менять. Да мы и не желаем этого.

Запах гари у меня в ноздрях…

Я бросил взгляд на компьютер — неужели он перегрелся?

Перед моими глазами заплясали пятна… пылающие яркие цвета… Метеор рассыпался. Каскадом летели искры.

«Неплохо!» — сказал я сам себе.

Я обнаружил, что тяжело дышу, обливаюсь потом, в горле пересохло. Чертовски хотелось выпить. Но Питерс, похоже, этого не заметил, выразительно взмахнув ручкой.

— Это огорчительно. Глубоко огорчительно. Ну что ж, отстаивайте интересы вашей фирмы, если вам так угодно. Но мы пользуемся весьма существенной поддержкой и, не колеблясь, будем использовать любые ресурсы, имеющиеся в нашем распоряжении. Если потребуется, то и в мировом масштабе.

Трость повернулась — указала на что-то, завертелась, как дирижерская палочка, стремительно описывая сверкающую дугу…

— Я буду говорить с вами откровенно. Если в конце концов мы не сможем договориться, нам придется — как бы точнее выразиться? — заменить вас. Вы нам подходите, но есть и другие агентства, и другие молодые перспективные люди вашей квалификации. Если мы, при нашем влиянии, остановимся на том, чтобы выбрать одного из них, это неизбежно осложнит вам карьеру, ваш успех — не так ли?