– У меня есть ощущение по поводу этого путешествия, – пробормотала я, прижимаясь к его плечу. – Что-то вроде предчувствия.

– Вроде бы ты не склонна к суевериям.

– Я серьезно. Думаю, будет просто чудесно, но одновременно мне кажется, что мы очутились в гигантской стальной трубе, несущей нас навстречу семи дням полного безумия.

– Технически говоря, самолеты делают из алюминиевого сплава.

Уилл поглядел на меня, наклонившись, чмокнул в нос и шепнул:

– Но ты это наверняка знала.

– А у тебя когда-нибудь бывали предчувствия?

Хмыкнув, он снова поцеловал меня.

– Один или два раза.

Я подняла на него взгляд – на знакомые темные ресницы и ярко-голубые глаза, на вечернюю щетину, прорезавшуюся к шести утра, и на глуповатую улыбку, которая не сходила с его лица с тех пор, как я разбудила его – снова – четыре часа назад, припав губами к его члену.

– На вас нашло сентиментальное настроение, доктор Самнер?

Он пожал плечами и моргнул, слегка притушив влюбленный блеск в глазах.

– Просто рад, что еду с тобой в отпуск. Рад этой свадьбе. Рад, что у нашей маленькой банды скоро появится малыш.

– У меня есть вопрос по правилам, – шепнула я.

Заговорщицки склонившись ко мне, Уилл прошептал в ответ:

– Я больше не твой инструктор по романтическим интрижкам. У нас нет никаких правил, не считая одного: к тебе не могут прикасаться другие мужчины.

– Все равно. Ты ведь в курсе таких вещей.

Он проворчал с улыбкой:

– Ладно. Выкладывай.

– Мы вместе всего два месяца, и…

– Четыре, – поправил он, как всегда, настаивая, что я принадлежала ему с нашей первой пробежки.

– Ладно. Пусть будет по-твоему, четыре. Если мы вместе всего четыре месяца, сильно ли я нарушу этикет, сказав, что ты мой навсегда?

Его улыбка стала строже, а взгляд – теплей, словно ласковое прикосновение. Он поцеловал меня, снова и снова.

– Я бы сказал, что это более чем соответствует правилам хорошего тона.

Откинувшись назад, Уилл несколько секунд пристально вглядывался в мое лицо.

– Спи, Сливка.

Меня разбудил зажужжавший на коленях телефон. Я выпрямилась, поднимая голову со знакомого и твердого плеча, и, заморгав, уставилась на экран. Там высветилась смска от Уилла. Я затылком почувствовала, как он улыбается, сидя рядом со мной.

Я прочла сообщение.

«Что на тебе сейчас?»

Сонно сощурившись, я набрала:

«Юбка на голое тело. Но не обольщайся: после того, что мой парень сделал со мной прошлой ночью, у меня все болит».

Уилл сочувственно прищелкнул языком.

«Настоящий зверь».

«Зачем ты шлешь мне смски?»

Он покачал головой и вздохнул с напускной усталостью.

«Потому что могу. Потому что современные технологии творят чудеса. Потому что мы на высоте 30 000 футов и цивилизация достигла такого уровня, что я могу делать тебе грязные предложения, отправляя их через спутник прямиком в летучую стальную трубу».

Я обернулась к нему, поднимая брови.

– Ты разбудил меня, чтобы спросить, что на мне надето?

Покачав головой, он продолжил набирать текст. Телефон у меня на коленях звякнул.

«Я люблю тебя».

– Я тоже тебя люблю, – сказала я. – И я здесь, рядом с тобой, придурок. Я не собираюсь посылать ответ смской.

Он улыбнулся, но не выпустил телефон.

«Ты тоже моя навсегда».

Я уставилась на мобильник. В груди внезапно стало так тесно, что я едва могла дышать. Подняв руку, я направила на себя струю вентилятора.

«И, возможно, я скоро сделаю тебе предложение».

Я, не отрываясь, глядела на экран, снова и снова перечитывая эту строку.

– Хорошо, – шепнула я.

«Так что предупреди заранее, если не примешь его, потому что у меня трясутся поджилки».

Я снова прильнула к его плечу. Уронив телефон на колени, Уилл обнял меня дрожащей рукой.

– Не бойся, – шепнула я. – У нас все будет хорошо.

К тому времени, когда мы начали работу над этим романом, мы знали нашего редактора Адама Уилсона всего восемь месяцев. Правда, мы уже успели выпустить вместе две книги («Подонок» и «Незнакомец»), а еще четыре стояли в планах на тот же год. Такой плотный график публикаций для нового тандема редактор – автор слегка смахивал на летний лагерь: кругом царит полное сумасшествие, все в страшном темпе проносится мимо тебя, и совершенно нет времени на неспешное «обнюхивание» и «притирку». Как и во всем остальном, иногда такой бешеный темп помогает в работе, а иногда мешает, но с Адамом нам исключительно повезло. Когда в июле мы наконец-то познакомились лично, то сразу поняли: он свой парень, зараженный абсолютно той же разновидностью безумия (или очень убедительно притворяется таковым, потому что мы шлем ему плюшки, как виртуальные, так и вполне реальные). Опыт работы с ним – одно из самых приятных впечатлений для нас обеих, и нам не терпится узнать, какие совместные приключения ждут нас дальше.

Когда мы впервые начали изучать обстановку на местности, то прочли по меньшей мере сотню постов в блогах, подчеркивающих, как важно найти подходящего агента. Все говорили, что дело не в том, чтобы просто найти агента, а в том, чтобы найти правильного агента. Так вот, Холли Рут – не просто правильный агент, а одна из лучших наших знакомых. Без нее эти книги никогда не обрели бы свой идеальный дом, издательство Gallery, и Адама. Она все еще утверждает, что после первого же разговора с ним поняла – он нам идеально подходит. Именно такие отношения заставляют нас испытывать бесконечную благодарность.

Но нельзя также не упомянуть наших бета-ридеров: Эрин, Марту, Тони, Гретхен, Майру, Энн, Келли, Кэти и Монику, благодаря которым мы поняли, что написать книгу – это намного больше, чем просто заполнить буквами лист бумаги. Надо еще найти сообщество людей, которые помогут вам преодолевать трудности в плохие дни и праздновать удачи в хорошие. Если вы когда-нибудь отсылали свою книгу кому-то на чтение, вам известно, насколько уязвимыми вы себя при этом чувствуете. Поэтому мы благодарим всех наших читателей, помогавших с «Прекрасными», за идеальное сочетание критики и поддержки. Простите за то, что мы погубили изрядное количество ваших нервных клеток. Энн, спасибо за Ницше и за убойную цитату из него. Джен, миллион благодарностей за активное продвижение книги. Лорен, я буду вечно благодарна тебе за поддержку «Прекрасных» в соцсетях и за тот восторг, который ты испытываешь при виде каждой обложки, отрывка или письма. Мы всех вас любим.