– Ой! – с опозданием освободила руку из захвата болезненно-белого, худого и скрюченного вампира, злющим взглядом взирающего на меня снизу вверх. Мантия его уже не чадила, трость превратилась в щепу, а корона съехала на лоб, придавая императору совершенно незабываемый вид. – Простите.

Милостивый боже, как же нелепо я забыла про дар! Вот теперь меня убьют без суда и следствия. По глазам вижу – убьют и прах развеют.

– Сейчас… – многообещающе прохрипел он, поправил корону и с трудом распрямился, раскинул руки в стороны и новые силы к себе притянул. Мощные, древние, они черными завихрениями устремились к нему со всех сторон, впились в скрюченные пальцы кровопийцы. А он все шепчет: – Прощу… сейчас совсем прощу…

– А желание, просьба, мольба? Вы же так хотели ее услышать, – несмело озвучила я причину его прошлой злости и, о чудо, наконец-то отступила. Удалось! Порадовалась своей свободе и отошла еще на несколько шагов. Напомнила: – Услышать и исполнить.

– Нечего исполнять. – Я удивленно остановилась. А Повелитель империи Рагра резко рассмеялся, а затем и закашлялся, прохрипел: – Здесь не было свидетелей. – Тут он нагло ухмыльнулся и направил на меня руку. И черная клякса проклятья, свернувшегося вокруг его пальцев, прямо говорила о том, что жить мне осталось всего ничего.

– Твое желание слышал только я.

– И й-я!

– Симпа? – Н-да, если для Высшего вампира мой дар стал неприятной новостью, то появление нежити из-за ворота моего костюма было потрясением.

Высший вампир упал назад, в неожиданно возникшее кресло, и пространство со звоном схлопнулось, выбросив нас в уютном светлом кабинете с деревянной обшивкой на стенах, коврами на полу, камином и окнами с видом на просторы Приграничья. Я обомлела, когда различила вдалеке родной лес, где облазила каждое дерево, дорогую сердцу речку и мой любимый плоский валун, на котором отец целую вечность назад меня подбадривал и говорил о трофее. И по расположению, а я легко представила себе вид сверху, мы сейчас находились в старом домике лесничего, где вот уже много-много лет все никак не помрет невероятно болезненный, но всеми уважаемый и почитаемый дедуля. «Дедуля», который сейчас сидит в кресле и с удивлением взирает на теневую.

– Вы! Вы все это время прятались здесь! – Меня затопило волной возмущения. – Пользовались жалостью людей и постоянно ими подкармливались! Да я сама не раз вам еду приносила, а вы… вы – император, – произнесла, с горечью глядя на этого гада.

А он все никак не успокоится и словно заклинание повторяет:

– Симпа… Симпа… Симпа…

– Кажетсь-ся, его заело, – стеснительно заметила лопоухая и потерла носик, – может, шарахнешь по нему прокль-лятьем? Или излечишь, пока никто не заметил? Сил нет смотреть на безумие Высшего. А еще император…

– Симпа, – повторил кровопийца со стоном и протянул руку к нежити. – Симпа…

– Ой, дя не стоните вы! – Кука спустилась с моего плеча, обхватила лапками пальцы кровопийцы, заглянула в глаза и, как душевнобольному, медленно, с расстановкой призналась: – Милейший, й-я Симпать-тяшка. А вы, судь-дя по всему, не только ошиблись, а еще и головой ушиблись.

– А мы тебя уже отпели и похоронили… – Император накрыл лапки нежити второй рукой и склонил «ушибленную» голову перед нею.

– М-дя-я-я… – Теневая из-за плеча посмотрела на меня и сказала вслух то, что я никогда бы не произнесла: – Кажетсь-ся, он с этими играми совсем того. И это не изле… – Она не договорила, тонко взвизгнула, когда раздавленный горем и сожалением вампир что-то тихо произнес и прикоснулся к ее лапкам губами.

– Да вы совсем!.. – возмущенно завопила лопоухая тварька, вырываясь из его захвата, а в следующее мгновение с кончика хвоста и до самых ушек вспыхнула красным огоньком, чтобы уже через секунду стать… Мамочки!

Я так и села на пол, увидев пред собой девицу, чудным образом сочетающую в себе черты Тарраха и Высшего вампира. Черная копна волнистых волос с белыми прядями, обрамляющими нежное лицо, раскосые черные глаза, белые символы, ползущие по смуглой коже, пунцовые губы, дымящаяся диадема и такая же чадящая черная мантия поверх домашнего платья, которое назвать простым не получится из-за обилия золота и жемчуга на нем.

На целых пять минут в кабинете образовалось гробовое молчание. Император с обожанием и неверием в счастье смотрел на девицу, она – на потолок, что-то явно вспоминая и сопоставляя, а я на них с полным ощущением – это сон. Странный сон о сильных мира сего.

Тишину прервал хриплый от сдерживаемых чувств голос:

– Сестренка, родная наша, ты жива. – И эта констатация факта мгновенно уничтожила иллюзию благополучия, наконец-то воцарившегося в их семье.

Симпатяшка отскочила от Правителя империи, чуть не наступив на меня, вздернула подбородок и сжала кулаки. Будь она нежитью, сейчас бы явно свернула уши и продолжила коверкать речь смягчением слога с гласной «я», но с возвращением человеческого облика она потеряла былую прелесть теневой, свела брови к точеному носику и враждебно выдала:

– Во-первых, не родная, а сводная, во-вторых, какая я вам сестренка после того, что вы сотворили?

– Что сотворил? – Император, вставший с кресла и раскинувший руки для объятия, явно не ожидал такого подвоха. Озадачился. – Понимаю, твой замок закрыт, как и счет в казначействе, прислуга распущена, но цветы исправно поливаются…

– Вы обратили советников в домашнюю живность и раздали на ярмарке, – холодно бросила восставшая из мертвых. – Чтобы они на собственной шкуре узнали благодарность народа, за который заступились. Простыми словами, отправили на убой.

– Они подняли бунт!

Милостивый боже! Назревает скандал. Я судорожно поджала ноги и попыталась отползти подальше от места действий, но буквально сразу же уперлась в стену спиной. Приехали…

– Несомненно, подняли. Потому что уже тогда увидели изменения, истово требуемые вами от меняющего ипостась населения! – Император, теперь также сжимающий кулаки, попытался сказать что-то в оправдание, но был перебит. – Да-да-да, я помню, как вы объяснили свою точку зрения, – отмахнулась девица и, заложив руки за спину, процитировала с высоко поднятой головой: – «Мой народ слеп. Двух столетий эксперимента было недостаточно для их прозрения». Для их умерщвления, вы хотели сказать.

– Эксперимент? Вы назвали игры Смерти экспериментом? – вскинулась я из своего угла, но мне никто не ответил.

– И что вы хмуритесь? Да вас тогда даже Таррах поднял на смех и создал дар смертьнесущих.

– Он не мог, – возмутился вампир.

– Он мог, а вы заслужили, – парировала девица, сбросив мантию на ближайший стул. – И тогда, и сейчас. – Кивок на меня и явное указание на только что проявленную даровитость. За что я получила прожигающий взгляд императора и новую порцию внутренних увещеваний: «Ползти, надо ползти». А куда ползти, если тут все покрыто смертельными проклятьями.