и они обе желали отомстить Лису. У меня не оставалось выбора по простой причине – я была слишком эгоистична.

Я уже приготовилась сообщить: да, я отдам победу Волку, – как в углу кто-то захлопал в ладоши. Морена вскочила, скривив длинные пальцы на манер когтей; Варвара зашипела.

– Забытье тебя ни капли не изменило, Морена, – хохотнул знакомый голос. – Это печально: я надеялся, смерть тебя чему-нибудь да научит.

Что происходит?

«Лис», – лаконично процедила Варвара.

– Выходи, – приказала Морена.

– О, как скажешь, дорогая.

Пара коробок отодвинулась, и на свет ступил Пак. Весь в каплях растаявшего снега, ухмыляющийся и по-детски сцепивший руки в замок за спиной.

«Так вот почему ты уходила, когда он был рядом», – прохрипела я и получила подтверждение своей правоты – Варвара по-звериному зарычала. Так пес на привязи рычит на чужака.

– Привет, Хель, – поприветствовал меня Лис. – Надеюсь, они тебя не утомили своей болтовней. Эти две девицы всегда излишне любили чесать языком.

– Как ты сюда пробрался? – сделала вид, что не услышала обращения ко мне Морена.

– Защищаю своего Избирателя, конечно же. Ну и исполняю давние планы. Ты хотя бы замаскировалась, принося себе жертвы, Морена. По первой же руне стало ясно, что это ты.

– Так что же ты меня сразу не достал?

– М-м-м, у меня нет причин тебе все растолковывать… Но ты умрешь через минуту, почему бы и нет. Видишь ли, Хель принадлежит к тому разряду людей, которые ни за что не поверят во что-то, выбивающееся из привычной реальности, если не дойдут до осознания самостоятельно. Потому-то я и затеял всю эту игру с расследованием и погоней за грозным Инквизитором. Она завершилась успешно; посмотри, Хель приняла все как должное, и никому не пришлось ее убеждать и что-то доказывать.

– Ты всегда был мастером манипуляций.

– И прекрасно разбирался в смертных, – поддержал ее Пак. – А еще – в богах. Таких, как ты. Как предсказуемо, Морена! Ты привела к себе Избирателя и попыталась сделать его своим так грубо…

Он шагнул вперед; Морена отступила назад, упершись копчиком в стол. Я отодвинула табуретку подальше.

– Никакой утонченности, – добавил Пак.

– Я уничтожу тебя, – решила богиня смерти. – Прямо сейчас.

Я не успела моргнуть, как она вздернула запястье и метнула в бога черный шар. Я подумала, будет как в фантастических боевиках – они столкнутся, и их разорвет на кровавые кусочки, однако Пак пошевелил пальцами, и тысячи искр поглотили комок тьмы.

– Не обнадеживай себя. Ты мне в подметки не годишься.

Спустя мгновение он уже был возле нее – разъяренный, сверкающий янтарными глазами, и ладонь его объяло пламя. Морена хотела оттолкнуть его, но ей не дали возможности – он с силой ударил ее в грудь, и я поняла, что она висит на его руке, раскрыв рот в безмолвном вопле. Кончики его пальцев, окровавленные, выглядывали из ее спины, как наросты на камнях.

– Я был глуп, когда просто сжег тебя, – прошептал он, прижавшись губами к ее уху и гладя ее по спутанным волосам. – Стоило совсем стереть тебя. Впрочем, сейчас я исправлю эту ошибку. Уверяю, твоя сила не пропадет. Прощай.

От визга Варвары едва не лопнули барабанные перепонки; находись мы в церкви и будь она живой, от него вылетели бы все витражи. Однако я четко расслышала хруст и треск лопающихся сосудов – Пак вытащил из груди Морены сердце и сжал его, впившись в пульсирующую плоть.

Человеческие сердца не бьются после того, как их извлекли. Ее – билось. А еще оно мерцало темно-синим.

«Беги! Беги!» – кричала Варвара, и я чувствовала, как она колотит меня, хлещет воображаемыми кнутами, но не могла сдвинуться с места.

Пак перевел на меня сияющий взгляд.

– Напугал?

Я покачала головой, не сводя с него глаз – все внутри вопило об опасности. Страх перед Мореной, чье бездыханное тело валялось у него в ногах, не шел ни в какое сравнение с этим.

Он поднял руки в успокоительном жесте, но это не подействовало – он так и держал ее мертвое-немертвое сердце.

– Я не причиню тебе вреда, – заверил он. – Позволь подойти к тебе.

«Нет! Нет! Нет!» – надрывалась Варвара. Пак, внимательно следя за мной, принялся медленно приближаться, а голос древней Избирательницы – стихать. Она трясла меня из последних сил, остервенело билась в барьеры, но Лис перекрывал ее влияние.

– Ты ведь понимаешь, что так надо? – спросил он, дотрагиваясь до моей щеки костяшками пальцев. Я вздрогнула, зажмурилась, но не отстранилась. – Не воспринимай их всерьез. Ты мой Избиратель, не Волка. Так?

Я тяжело кивнула.

– Хорошо, – улыбнулся он. – Ты меня не разочаровала, поэтому, как и планировал, я дарую тебе божественную суть.

Следовало забеспокоиться и кинуться прочь, едва он произнес эти слова. Однако ужас настолько сковал меня, что я не пошевелилаcь, даже когда он прижал меня к себе за талию и прошептал:

– Придется немного потерпеть.

Я инстинктивно рванулась, но поздно – его рука проникла в мою грудную клетку, прорвав кожу и сухожилия, смяв сосуды. Я сумела издать лишь сдавленный стон и вцепиться в его плечи, да так, что его рубашку пропитала кровь.

– Тише-тише… Все хорошо.

Но все было совсем не хорошо. Хотя бы из-за того, что на стене выросла огромная тень с волчьими очертаниями.

* * *

Я проваливалась в неясное пространство между реальностью и странным, неведомым миром – возможно, царством мертвых, которым мне угрожала Варвара. Не было меня. Не было времени. Не было пространства. Лишь хаос, в котором растворялось сознание.

Когда то «мое», что называется сущностью, выплыло на поверхность из пучин тьмы, я не помнила ничего после того, как Пак пробил мою грудную клетку. Забыла все, кроме огромной волчьей тени на стене, ощерившей пасть.

Распластанное тело Морены, потерявшее человеческие очертания. Тесная каморка, заставленная ящиками; смешной, выбивающийся из контекста столик со старомодными чашками, тарелочками и чайником. Холод. Вымокший, в чересчур легкой для возродившейся зимы одежде Пак…

С резким выдохом я вынырнула из пелены, осознав, что дрожу, в ладони и спину упирается твердая поверхность, обтянутая мягкой тканью, а по вискам течет пот.

Меня пронзила боль – призрачная, но яркая. Будто кто-то вновь вскрыл меня, стремясь вырвать внутренности. Всхлипнув и едва не захлебнувшись в панике – может, я уже умерла, может, вместо нормального тела у меня теперь выпотрошенное уродство? – я судорожно принялась расстегивать куртку. «Собачка» не поддавалась, но вскоре молния разошлась; ворот футболки я едва не разорвала. Но едва взглянула вниз, туда, где трепыхается у людей сердце, облегченно застонала – никаких рубцов, швов,