тебе жизнь. Мы с ней на одной стороне, а ты противостоишь нам, но смени ты позицию – все повернулось бы иначе…»

Никогда не считала себя человеком, легко ведущимся на провокации. Мне нравилось считать себя неподкупной… Но я никогда не оказывалась в ситуации, когда гордость препятствовала жизни. Никогда не размышляла, что делать ради спасения своей драгоценной шкуры.

Сейчас же все сложилось таким образом, что я была не вправе отвернуться. Нужно было действовать, несмотря на то что верить Варваре крайне рискованно.

«Я пойду», – сказала я, чувствуя себя предателем.

«Мудрое решение. Может, мы еще подружимся».

* * *

Ближе к обеду я сумела подняться и размять мышцы. Голова кружилась, но в целом полегчало; возможно, из-за того, что Варвара перестала давить своей силой и безобидно вилась рядом.

Стрелки часов неумолимо двигались вперед. Я металась из угла в угол, хрустя костяшками, вслушивалась в четкий ритм отмеряемых секунд и старалась не погружаться в размышления, опасаясь, что никуда не пойду, поддавшись страху.

Не было смысла скрывать испуг. Ужас сковывал вены. Неудивительно: не каждый день встречаешься с безумным маньяком-поджигателем, который желает с тобой потолковать. Да еще и когда единственная, кто располагает о нем какими-либо сведениями, упорно отказывается их раскрывать или дать хоть малейшее представление о грядущем. Навязчиво билась в черепную коробку мысль, что меня заманивают в ловушку.

Варвара убеждала: я в полной безопасности; если бы это было не так, она бы меня туда не посылала, ведь ей мое тело дорого, как ее собственное, и она не хочет его портить.

Верить ей – все равно что прыгать в омут с головой, но и это лучше, чем прозябать в пещере, изводя себя. Я не хочу прослыть трусом. Нет. Лучше совершить этот безумный шаг; кто знает, вдруг я получу огромную награду – жизнь? Или даже не просто жизнь, а еще и сведения, благодаря которым разберусь в том, что происходит в городе, со своими снами, окончательно проясню появление Варвары, любящей загадывать загадки и никогда не дающей на них ответа?

Во время обеда я сидела на кухне; больше не могла находиться в своей «обители». Мама хлопотала у плиты, а я растягивала тарелку супа. Варвара смеялась: «Ее что-то потрясло – а она уже убегает, и куда – в кухню!» Я скрипела зубами, но терпела – она была права.

Мама то и дело касалась холодным запястьем моего лба, спрашивала, как мое самочувствие. Я неизменно отвечала «как есть», а сама рычала от невозможности сказать: «Черт побери, я никогда еще не тонула в такой пучине отчаяния! Вытащи меня оттуда!»

Но я молчала. Упорно, кусая губы и сжимая зубами ложку, сквозь тошноту глотая остывший суп и кривясь от шакальего смеха Варвары.

Я хотела жить, и обещание Варвары, что при верном выборе она позволит мне остаться, пусть и в ее компании, в некоторой степени вдохновляло. Мне не улыбалось проводить все время с ней, но лучше так, чем в царстве мертвых.

Когда часы пробили три, Варвара радостно воскликнула: «Пора навстречу испытаниям!» Спорить с ней не хотелось, поэтому я натянула куртку, обмоталась шарфом, нахлобучила большую шапку с помпоном – самую теплую из обнаруженных в огромном пакете на последней полке шкафа, – и зашнуровала ботинки, которые заранее умыкнула из коридора.

Использовать входную дверь было глупо – мама бы не поняла, зачем я собралась на улицу с простудой после того, как пропустила уроки, – поэтому я полезла через окно.

Рядом проходила пожарная лестница. Я перевалилась через подоконник, зацепилась за нее и, с трудом подтянувшись, установила равновесие.

Лучше бы эту лестницу присобачили к обратной стороне дома, выходящей окнами не во двор, а к роще. Там никогда никто не бродит. К счастью, местные бабули уже разошлись со скамеек.

Между концом лестницы и асфальтом, заметенным снегом, было несколько метров, поэтому, спрыгнув, я почувствовала прокатившуюся по ногам боль. Меня повело, но посторонняя сила дернула за шиворот, не позволяя рухнуть в снег. «Аккуратнее, – буркнула Варвара. – Клуша. Нос себе размозжить хочешь?»

«Что ты цепляешься ко всяким мелочам? Сейчас надо волноваться о другом. Инквизитор сказала, что меня проводит… ворона, – зубы свело от абсурда фразы. – И где она, эта ворона?»

Вокруг лишь завывал ветер да пушились снежинки; никаких птиц.

«Вон она, на ветке, – подсказала Варвара. – Не там! На кустах, а не на деревьях».

Будто в доказательство рядом раздалось хриплое карканье, и на ступеньку рухнула крупная отощавшая ворона. Она уставилась на меня глазами-бусинками, еще раз каркнула и мотнула головой в направлении дороги. Хлопнула крыльями, зацепила меня за рукав и полетела вперед – медленно, чтобы я не отставала.

«Ну и что ты застыла? – рявкнула Варвара, и меня толкнуло в спину, заставляя ступить в бушующий на асфальте, как вода в реке, снег. – Вперед!»

Поежившись и поражаясь собственному безумию – какой нормальный человек последует за помятой птицей, – я засеменила в отдалении от тротуара; подле него снежные массы сбивались в кучи.

«Интересно, далеко до ее убежища?» – задала я риторический вопрос, стараясь не упускать из виду ворону, постепенно отдаляющуюся – похоже, ей было трудно равняться со мной.

Неудивительно: будь у меня крылья, я бы тоже желала нестись, не оглядываясь.

«Не дольше, чем до края города, – ответила Варвара. – Да и какая разница? Тебя примут со всеми удобствами, прячься она хоть в сырой норе».

Нора представилась мне вырытой могилой, кишащей опарышами. Я поежилась и почти пожалела, что решилась на столь рискованный поступок, но не остановилась. Причиной продолжения пути я сделала ворону, которая наверняка впала бы в истерику, поверни я вспять в двух шагах от цели.

* * *

На этот раз без приключений обойтись не получилось. Чтобы достичь места назначения, понадобился автобус. Ничего такого, если не учитывать, что птица не владела человеческой речью и не могла указать, на какой именно номер садиться и на какой остановке выходить.

Большая удача, что погода выдалась столь ненастной – улицы пустовали, и люди не сопровождали меня шокированно-презрительными взглядами. Девушка с клокочущей вороной на плече – где это видано.

Когда наконец подрулил автобус, я замялась: протаскивать с собой птицу или оставить на улице? Она наверняка поспеет, будет порхать у окна и как-нибудь подаст знак, когда выходить, – не зря же такая умная. Однако поразмыслить хорошенько она мне не дала – яростно каркнув, клюнула в затылок и погнала к открывшимся дверям, беспардонно юркнув в капюшон. Острые коготки прошлись по спине, заставив зашипеть. Успокоилась она, цепко прикрепившись к ткани.

Водитель,