дух – дышать становилось всё тяжелее. Казалось, будто в горле застряло пёрышко, которое постоянно его щекотало.

- Куда? – сумел спросить он.

- Я должна отправиться в уединение с Бьянкорсо перед каззкальци, - пояснила воительница. – До заката осталось только три дня. Мы должны приготовиться. Мы должны не думать ни о чём, кроме каззкальци.

Зак кивнул и вернул голову в нейтральное положение, глядя прямо вверх на лёд. Он думал о сыне, и сейчас ему казалось, что он уже никогда не увидит Дзирта. Он думал о Кэтти-бри – да, хотелось бы, чтобы они привели её к нему. Он должен был извиниться перед ней за те первые дни, когда он только вернулся к жизни, когда ещё не сумел преодолеть предрассудки, укоренявшиеся в нём со дня его рождения. Даже если, в особенности если это был его последний вздох, он хотел сказать ей об этом ещё раз. Он надеялся, что его внучку ждёт лучший мир, и теперь, увидев это место, он осмелился верить, что такое возможно.

Однако он всё равно не мог погибнуть счастливым. Не мог уйти сейчас и принять это.

- Я буду бороться, - объявил он, хотя на самом деле даже не знал, с чем борется. Он ничего не чувствовал в плече или в руке, но решил, что дело во льде. Однако сейчас его пугало чувство покалывающего онемения и сверкающие линии, которые покрывали уже половину груди и тянулись к другому бедру и дальше, вниз по правой ноге.

- Хотелось бы, чтобы ты сражался рядом со мной в каззкальци, - сказала Аззудонна. – В следующем году, да!

Зак расслышал притворный оптимизм в её заявлении, её преувеличенную бодрость. Она понимала, с чем он столкнулся. Он повернул свою голову, чтобы снова посмотреть на неё, и несмотря на то, как плохо себя чувствовал, был поражён увиденным. В комнате позади неё горел огонь, и свет от него плясал в глубокой нише. Она стояла на четвереньках, тоннель был слишком низким, чтобы там выпрямиться, и отодвинулась немного в сторону, наклонив туда голову с широкой усмешкой.

Слишком широкой для того страха, который она испытывала в глубине души, знал Зак, но не мог не оценить её усилий.

Её длинные волосы собрались на плече и спадали оттуда вниз сверкающим водопадом, отблески света сверкали между отдельными волосками с каждым движением.

В этом мгновении, в этом свете была какая-то мягкость, которая глубоко поразила Зака, и ему потребовалось какое-то время, чтобы понять, почему.

Он никогда не видел женщину-дроу такой… нежной. Настолько открытой эмоционально. Настолько щедрой. Ближе всего была Даб’ней, и в его растерянных мыслях начали возникать нежные воспоминания о жрице. Он начал теряться в них.

Аззудонна оторвала руку от пола, что-то протянув, и мысли Зака вернулись в настоящее.

Его рубаха?

- Это твоё, да? – спросила она.

Он сумел слабо кивнуть.

- Можно её порвать?

Вопрос застал его врасплох.

- Оторвать полоску, - объяснила она. – Я хочу носить её на запястье в битве. Я буду чемпионкой Закнафейна, если он позволит.

Зак кивнул.

Она дёрнула, лишь чуть-чуть разделив ткань.

- Мифрил, - прошептал Зак, когда женщина осмотрела рубаху и заметила лёгкий металл в слоях сукна. Она улыбнулась и отделила достаточно, чтобы оторвать от рубахи кусок. Она обернула его вокруг правого запястья, завязала узлом, и снова обернула, затем затянула левой, сжав другой конец зубами.

Она смотрела на него своими лавандовыми глазами, так похожими на глаза его сына, и всё время улыбалась.

- Вот, - объявила она, закончив, и протянула ему руку, тыльной стороной к его лицу.

- Дашь мне своё благословение? – спросила она, когда он не ответил.

Он хотел сказать, что даст, когда Аззудонна чуть пошевелила рукой, показывая ему, что имела в виду. Зак подался вперёд и поцеловал тыльную сторону её ладони. Затем она взяла его руку и поцеловала точно так же.

- Бьянкорсо победят, - сказала женщина. – Я буду бросать с силой Закнафейна.

- Бросать? – хотел спросить он, но вырвавшийся наружу звук был очень слабым.

- Отдыхай, друг мой, - ответила она. – Отдыхай и борись с болезнью. Скоро наступит закат, и магия перестанет убывать. Будь сильным, и мы выиграем твой бой вскоре после того, как Бьянкорсо победит в своей битве. Я обещаю.

Она придвинулась ещё ближе и прижалась губами к щеке Зака.

- Я обещаю, - снова сказала она, и вылезла из алькова.

Зак закрыл глаза и попытался сосредоточить свою силу воли. Но теперь это было труднее. Он был рад её обещанию.

Даже если не верил в него.

Глава 19

Каззкальци

- Он выглядит просто ужасно, - сказала Галате опустошённая Кэтти-бри, когда она и паладин покинули здание, где располагалась палата Зака. Спорить было не с чем. Кэтти-бри навещала его каждые несколько часов после того, как ей позволили эвендроу, и было отчётливо видно, как быстро развивается болезнь. Вся левая сторона его груди была раздутой и красной, почти светилась красным, а рот растянулся практически от уха до уха, сделав оружейника едва узнаваемым. Было ясно, что он терпит поражение и начинает меняться.

Галата положила ей руку на плечо в знак поддержки, но ничего не сказала в ответ.

- Я думала, ваш народ уже сталкивался с этим, - сказала Кэтти-бри.

- И часто. Слишком часто.

- И знает, как этому противостоять, как излечить фаг.

- Мы не просто так увеличили наши дозоры в городе в это время года, - ответила Галата. – И не просто так ни одного из этих дозоров нет снаружи Каллиды. У нас мало опыта с хаофагом в период Сумеречной Осени, потому что в это время мы держимся подальше от слаади – а они, сами по себе зависящие от магии, не нападают на нас. Сумеречная Осень – время мира, потому что в этот период нет магии, нет иллюзий, нет исцеления и нет спасения.

- Закнафейну необходимо пережить несколько дней этого заката, - продолжала она. – Он должен найти внутри себя силу сопротивляться последним укусам трансформации до тех пор, пока не возвратится наша магия. Возможно, травы и лёд помогут замедлить прогресс, но продержаться ему позволит только его сила воли.

- А если нет?

- Он станет красным слаадом.

- А ваша магия? Ты сказала, величайшее из заклинаний…

- Тогда мы не сможем его спасти, -