— Ого, — протянул Кокосов. — Красиво.

— Что брать будете? — спросила Татьяна. — Сумки есть хорошие, недавно сделала. По три тысячи отдам.

Девушка подняла диван, достала из него несколько искусно изготовленных сумок. Зевнула.

— Выбирайте, — Татьяна сунула сумку Кокосову. — Берите две, одну продадите за восемь…

— Нас оружие интересует, — перебил Зимин.

— Коллекционер, ролевик, охотник? — Татьяна поглядела на Кокосова.

— Я… — растерялся Кокосов. — Я не знаю…

— Если охотник, то лучше зимой приходи, — Татьяна застегнула жилетку. — В кузне зимой работать буду, тогда и ножи наделаю. Любые могу, могу утилитарные, для охоты, могу булат — для понтов.

— Нам ролевое, — сказал Зимин. — Мечи, не ножи.

— Мечей сейчас мало, восемь штук всего, разбирают быстро, а дюраль дорожает. Луки есть еще, вархаммеры, клевец с прошлой зимы. Клевец настоящий, кстати, не ролевой.

— Ему клевец не нужен, он мастер меча.

Кокосов попытался возразить, но Зимин ткнул его в бок локтем.

— Мастер меча? — Татьяна скептически оглядела Кокосо–ва. — Может быть. Все может быть… Ладно, пойдемте.

Татьяна забросила сумки в диван и направилась в соседнюю комнату.

В соседней комнате было собрано оружие. Всякое. От старинных пулеметов «Льюис» до огромных моргенштернов, от грубых кистеней до тонких японских кинжалов, оружие висело по стенам, лежало на полках, стояло на полу, блестело полированной сталью в тисках, везде было оружие.

— Ого! — восхитился Кокосов. — Впечатляет.

— Макеты, — отмахнулась Татьяна. — Ерунда. Но многим нравится, сейчас всякая дребедень входит в моду. Я восстанавливаю. Ролевое здесь.

Татьяна кивнула в угол, где стояла тяжелая старинная кадка, из которой торчали искусно выполненные рукояти мечей.

— Будете брать?

— Будем, — заверил Зимин. — Прояви товар.

Татьяна выхватила из кадки меч и вдруг изменилась. Полнота исчезла, движения стали резкими и отточенными, даже очки стали выглядеть как то грозно, Татьяна подкинула в воздух тетрадный лист и разрезала его напополам.

— Отлично, — похвалил Зимин. — Сколько хочешь?

Татьяна пожала плечами.

— Баланс отличный, — она передала меч Кокосову. — Клинок из дюраля — специально для девочек. Но металл состарен, так что со стороны только спец отличит. За основу взяты итальянские… Нравится?

Спросила она у Кокосова.

— Да, — ответил он. — Очень… Сколько стоит?

— А, нисколько. Три тысячи.

— Ох ты… — покачал головой Кокосов.

— Да это почти даром, — сказала Татьяна. — Такие вещи гораздо дороже стоят.

Зимин достал деньги, передал Татьяне.

Кокосов разглядывал оружие.

— Сейчас ножны притащу, — Татьяна отправилась в соседнюю комнату. — Ножны бонусом пойдут.

Зимин снова ткнул Кокосова в бок и указал мизинцем под потолок. Кокосов задрал голову.

— Ой… Это… Это он?

— Вечер чудес и откровений продолжается, — объявил Зимин. — Как тебе эта штучка?

Почти под потолком на вбитых в стену гвоздях висел меч.

Зимин ловко запрыгнул на верстак, сорвал оружие, спрыгнул обратно. Протянул меч Кокосу.

Тот взял. Трясущимися руками.

— Все как надо, — сказал Зимин. — Эфес, клинок, все настоящее. Кашалот и морской змей. С позолотой. Испанская сталь. По–моему, семнадцатый век.

— Откуда?!

— А кто ее знает, — пожал плечами Зимин. — Она не говорит. Я пытался купить, она не отдает. Попробуй.

— Что?

— Меч. Когда еще такой попробуешь?

— Как?

Зимин достал из кармана платок. Мятый. Заскорузлый.

— Я подкину, а ты руби, — велел он.

— Я не умею, — попятился Кокосов. — То есть я никогда…

— Тогда просто держи! Из ножен то вытащить сумеешь?

Из ножен Кокосов меч вытащить сумел. Лезвие золотисто блеснуло, Кокосов выставил клинок перед собой.

— Ну, лови.

Зимин подкинул платок.

Тот был грязен и тяжел, упал на лезвие неприличным комком, и меч легко разрезал материю пополам.

— Благородная сталь, стоячие носки. Азия–с…

Зимин отобрал меч у Кокосова, убрал в ножны.

— Тань, ты где там? — позвал Зимин.

Никто не ответил.

— Тань! — рявкнул Зимин. — Мы ко мне пойдем! Заходи!

Зимин положил меч на плечо и направился к выходу. Кокосов за ним.

— Па!

Зимин открыл замок, толкнул дверь, и они вступили во мрак прихожей, в запах старости и нужных вещей.

— Свет, как всегда, не горит, — сказал Зимин. — На лампочку денег жалко.

Бум. Что то деревянно прошумело, Зимин ругнулся.

— Это удочки, — пояснил он. — Упали. Свет, как всегда, не горит, удочки, как всегда, падают. Традиция. Па!

Тишина.

— Нам прямо, — сказал Зимин.

Они продвинулись через пыльную пещеру прихожей и оказались на кухне.

— Па! Ты где?

Зимин оглядел привычный порядок, царящий в помещении. Блестящий белый холодильник, блестящую плиту. Чайник с черными газовыми подпалинами. Вереницу засохших лещиных плавательных пузырей на газовой трубе. Консервную банку для горелых спичек, прикрученную к батарее. Табуретку с обмотанными изолентой ножками. Переводные картинки, Зимин сам их наклеил на холодильник, в двенадцать лет.

— Золотые рыбки? — Кокосов указал на переводки.

— Они.

— А почему голубые?

— Хранились в коробке с гуашью, впитали краску. Так и наклеил. Крепко получилось, до сих пор не отодрались. Интересно, где отец? Опять куда то ушел, наверное…

Зимин заглянул в холодильник.

Пусто. Совсем. Старая сушеная рыба, голавль, большой и вонючий, со страшными расшеперенными плавниками. Шереспер.

— Холодильник пустой, — заметил Кокосов.

— Видимо, не работает, — ответил Зимин. — Ладно, пойдем в мою комнату.

Они вышли из кухни и начали пробираться в комнату Зимина. С трудом, поскольку коридор оказался заставлен коробками с непонятно чем, причем заставлен от пола до потолка, приходилось протискиваться почти по стене.

В комнате было светло, шторы раздернуты, пыль. Книжные полки, диван, рабочий стол. Батареи выкрашены в желтый.