— А ты выглядишь похудевшим… — Пальцы Элеанор пробежали по его руке. Ее прикосновение было таким легким, что он едва ощутил его под плотным рукавом рубашки. — Как тебе здесь? Наверное, очень одиноко?

Она улыбалась, но выглядела чем-то взволнованной. Глубоко внутри он ощутил легкую искорку беспокойства. Могли ли ее чувства к нему измениться? Он тут же отмел эту мысль, сказав себе, что это всего-навсего работа его воспаленного воображения.

— Бывает иногда, — признался он, — но я не один. — Он обернулся и посмотрел на Лэрда, который, положив голову на лапы, по привычке устроился подремать в пятне солнечного света на крыльце и полуприкрыв глаза следил за передвижениями Уильяма. — Ты правильно сделала, когда выбрала его для Дэнни. И откуда ты знала, что в итоге он станет моим псом?

Она посмотрела на Лэрда, уперев руки в бока и слегка склонив голову.

— Я здесь ни при чем. Он сам выбирал, не я. — Лэрд поднял голову, словно понял, что речь идет о нем. — Некоторые собаки такие. Они преданы одному человеку, и это на всю жизнь.

Их взгляды встретились, и Уильям понял, что она говорит не только о собаках. Он почувствовал облегчение. Так она сообщала, что любит его, что ничего не изменилось.

— Пойдем в дом? — спросил он.

— Может, посидим на крыльце? Здесь так хорошо.

Она села на один из стареньких табуретов, а Уильям пошел в дом, чтобы принести что-нибудь попить. Когда он вернулся, она сидела, закрыв глаза и откинув голову назад, подставляя лицо солнечному свету. Летом дожди, моросившие почти круглый год, уступали место ясному небу и сухой, солнечной погоде. Сегодняшний день не был исключением. Небо над вершинами сосен, росших вдоль горного кряжа, было темно-голубого цвета, а в бухте неподалеку купались лучики солнца. Она открыла глаза и смущенно посмотрела на Уильяма, словно ее поймали на чем-то, что она не должна была делать.

— Надеюсь, не слишком сладкий для тебя, — сказал он, вручая ей стакан лимонада и усаживаясь в кресло напротив. — Сам сделал. Я не знаю, сколько ты любишь сахара.

Она сделала глоток и сказала:

— Отлично. Как раз такой, как я люблю.

Так вежливо. Словно они никогда и не занимались любовью. Словно человек, которого он убил ради нее, не был похоронен на холме за ее домом.

— Как дела у Люси? — Он поддержал ее игру, словно все так и было, словно они были старыми друзьями, встретившимися впервые за долгое время.

— Растет не по дням, а по часам.

— А Йоши?

— Трудолюбивый как обычно. Я и представить не могу, что буду делать без него, когда война закончится. — Она повернулась к Уильяму. На ее лице было выражение вежливой заинтересованности, которое никоим образом не скрывало беспокойство, которое он заметил раньше. — А ты? Должно быть, скучаешь по семье?

— Я скучаю по Дэнни, — сказал он, во избежание каких-либо неясностей в вопросе о его привязанностях.

Она сделала еще глоток лимонада.

— Как он все это воспринимает?

— Когда мы говорим по телефону, сложно что-то понять. Но ему наверняка нелегко. А Марта ничем ему не помогает.

— Она обижена. Ей хочется тебя наказать. Когда она придет в себя… — Элеанор умолкла при виде недоуменного лица Уильяма.

«К чему она клонит?» — подумал он, начиная паниковать. Неужели она хочет, чтобы он помирился с женой? Единственная причина, по которой она могла этого хотеть, — это если ее чувства к нему изменились. Внезапно он испугался того, о чем она приехала ему сказать.

Телеграмма в кармане Элеанор была словно раскаленный уголь, жегший ее сквозь ткань платья. Телеграмма пришла позавчера, и с тех пор Элеанор места себе не находила. Она ходила туда-сюда по дому, не в состоянии усидеть на месте больше пары минут. Она то была безмерно счастлива, то вдруг становилась невероятно несчастной.

Не успевала картина ее будущего проясниться, как затуманивалась вновь, и она снова начинала протаптывать дорожки по ковру. И только сегодня утром, после очередной бессонной ночи, Элеанор приняла решение. И именно поэтому она была здесь. Чтобы сказать об этом Уильяму.

Он ей в этом нисколько не помогал. Твердым голосом он сказал:

— Между мной и Мартой все кончено.

Он посмотрел на нее поверх маленького столика между ними, на котором нетронутым стоял его стакан с лимонадом. Он казался озадаченным и более чем взволнованным, гадая, что же привело к столь разительной перемене в ее чувствах.

Элеанор вздохнула. Она боялась этого.

— Ты не можешь знать этого наверняка.

В его голубых глазах появилось понимание.

— Это из-за Марты, да?

Она опустила глаза и ответила:

— Нет. — Сейчас, когда его глаза словно сверлили ее насквозь, она полностью потеряла решимость. Но она знала, что другого пути нет. — Это пришло позавчера. — Глубоко вздохнув, она достала из кармана телеграмму на желтом клочке бумаги, которую сворачивали и разворачивали столько раз, что она уже протерлась на сгибах. — Они нашли Джо. Он жив.

Уильям, потрясенный, смотрел на нее.

— Но как?..

— Он был в госпитале все это время, но его не сразу смогли опознать, — объяснила она. — Судя по всему, он потерял свои бирки и утратил память. Доктор, с которым я говорила, надеется, что память вернется, но не может ничего гарантировать. По крайней мере, Джо уже лучше и его могут доставить домой. Они везут его в морской госпиталь в Сан-Диего. Завтра рано утром мы с Люси отправляемся туда на поезде.

— Так вот оно что… — Он говорил странно ровным голосом.

Она кивнула, сглатывая комок в горле.

По лицу Уильяма она видела, какая битва разгорелась в его сердце между тем, что он считал правильным поступком, и тем, чего эгоистично желал. Наконец его рот искривился в некоем подобии улыбки.

— Думаю, нужно поздравить тебя, но мне это сделать непросто.

Глаза Элеанор наполнились слезами.

— Это не из-за… Уильям, ты должен это знать. Я благодарю Господа за то, что Джо жив… И я бы все отдала… Если бы только это не означало… — Она остановилась, ей было очень тяжело говорить.

Он вскочил со стула и принялся ходить туда-сюда. Лэрд поднял голову и навострил уши. Элеанор тоже никогда не видела Уильяма таким, даже в ту ночь, когда они хоронили Лоуэлла. Она смотрела, как он ерошит руками волосы, которые за время, что они не виделись, стали довольно длинными. Казалось, его глаза горят, как языки пламени. Наконец-то он резко обернулся и посмотрел ей в лицо:

— Не делай этого. Не оставайся с человеком только потому, что тебе его жалко. Судя по тому, что ты рассказывала о Джо, он тоже этого не хотел бы.

Она покачала головой:

— Я не могу с ним так поступить. Только не после того, через что он прошел.