Я с вызовом посмотрела Стоунэму прямо в глаза, полные тьмы. Бездна. Полная бездна…там нет ни разума, ни рассудка.

– Нет, – тихо прошептали губы.

Кай с шумом втянул воздух, его ноздри раздулись. Дракон перед тем, как изрыгнуть на меня свое адское пламя.

– Подчиняйся! – заорал он, схватив с небольшой стойки стакан и разбил его о стол, на котором я сидела. Осколки рассыпались по столику…я поняла, что лишь усугубила свое положение.

В зале раздавался смех и шепот. Я не верила…не верила…

– На колени. На осколки вставай, Лейла. Давай, быстрее, – он снова взял пистолет в руку. Мне казалось, что она дрожит. Но не из-за страха – он совершенно спокойно держал пистолет и направлял его на человека. Из-за того, что ему натерпелось увидеть то, что он хочет лицезреть…

Кристиан тем временем встал на стол передо мной.

Опять мне не верилось…

Штаны он не снял. Пока не снял.

– Отсоси новенькому, Лейла. Давай, сделай это прилюдно детка, – Кай направил пушку на Кристиана. Я старалась на него не смотреть…

– Как ты можешь так поступать со мной?! – не выдержала я. Он неистово подбежал ко мне и опустил мои колени на осколки, дергая за волосы.

Коленки обожгло острой болью. В глазах мгновенно потемнело.

– Нет…не надо…не надо…

Стоунэм дернул меня и смахнул осколки со стола. Но они уже были порезаны…

– Будешь сопротивляться, будет, шлюха, хуже.

– А ты снимай штаны, радуйся, что тебе выпала такая честь. Снимай, иначе я убью ее, слышишь, я убью ее! – он начал тыкать пушкой мне в висок.

Леденящий ужас.

Кромешная тьма.

Я не знаю, как не потеряла сознание от дикой пульсации в висках, от разрыва сердца, от того, что все мои органы на изнанку выворачивались…

Непонимание…боль…удушье…хотелось и кричать…рыдать…полная безысходность…выход один…

Я посмотрела в глаза Кристиану. Теперь…он смотрел на меня, извиняясь. Столько всего было в его глазах…может быть, извинение, может быть, какое-то объяснение…но я не хотела понимать. Не хотела думать.

Я заглянула в душу, пытаясь найти, позвать прежнюю Мелиссу. Звала, звала…ответа не было.

Она погибла. Или лежала, задыхаясь, в лужице из крови своих разбитых надежд.

У Кристиана-ублюдка стоял. Я понимала, это природа. Я лежу здесь полуголая, Стоунэм снимает немецкий фильм, трудно не возбудиться…но я ненавидела его за это. Кристиана тоже.

Кай наклонился ко мне, придерживая дуло у виска. Адское дыхание опалило щеки. Дьявол вышел из преисподни. Я пыталась его не бояться. Пыталась.

Я не боюсь смерти, я боюсь жизни в рабстве. Боюсь жизни в одиночестве и без любви…боюсь пустой жизни.

Но гребанный инстинкт самосохранения. Он не давал. Не давал мне противостоять Стоунэму. Мое тело стремилось к одному – выживанию. А потом…мести.

– Давай, Лейла. Делай, это как в машине. Прикиньте, она мне сосала в машине. Было весело, – снова гогот.

– Я так хочу видеть твою боль.

А потом я сделала это. Улыбнулась. Открыла рот. Не было другого выхода.

Не было ни единого другого, блядь, выхода. Кроме того, как лишить Стоунэма моих слез, моей боли и унижения.

Я попыталась успокоить себя тем, что это Кристиан. Противный, незнакомый, чужой…но все же не один из тех похотливых стариков, что боролись за меня.

Кристиан молчал. Он будто сам находился в глубоком шоке от происходящего…

– Не надо, – вдруг прошептали его губы.

Стоунэм заметил это. Раздался выстрел.

– В следующий раз будет в ее голову, сука! – маниакально заорал он, продолжая стучать мне по виску.

Я облизнула губы. Моя душа в который раз рвалась на части. Была выпотрошена. Казалось, и рвать то уже нечего…но нет.

Рвал и рвал. И мне хотелось блевать.

Но я не собиралась показывать виду. Я сыграю свою роль блестяще, и Стоунэм не увидит больше боли на моем лице. Он не получит этого удовольствия. Никогда. Ведь он этого хочет? Унижения и моей боли? Не дождется, ублюдок.

Я взяла в рот член Кристина. Выдавливая из себя настоящее, искреннее, неподдельное удовольствие. Но лишь с виду, на лице…

Знал бы кто-нибудь каких титанических сил мне это стоило. Нереальных.

Я хотела, чтобы Кай видел…хотела, чтобы он взревновал, психанул, дернул бы меня за руки и вылизывал мои ноги, вымаливая прощение…

Я давилась, хотелось рыдать.

Столько боли. Столько боли…сколько еще?

Но с улыбкой, облизываясь, продолжала…пусть видит, что его игры меня не разрушают…нет…прилюдно…

«Как это мерзко!» – кричала душа.

Не мой мужчина. Какой-то чужой. Как все неправильно…почему? Как я докатилась до такого?

А есть выход? В очередной раз хочется спросить. Только пуля в голову.

А может, пуля лучше?

Да, я отсосала Кристиану. С улыбкой, давясь рвотными позывами. Меня тошнило от него. Тошнило, потому что…я знала почему, но страшно было в этом признаться.

Потому что в моей жизни был и мог быть один мужчина.

И он клялся, что убьет меня, если я предам его. Если буду с другим. А сейчас сам заставил меня упасть так низко.

Полная потеря…

Меня нет…

Я мечтаю отключиться…

– Тебе нравится, шлюха?

Я была счастлива, что все закончилась быстро. За две минуты Кристиан кончил. Я сдержала рвотные позывы. Миллионы рвотных позывов. Я улыбнулась Стоунэму и, чувствуя, как вся моя душа горит в агонии, прошептала:

– Ты доволен? Я познала другого. И мне…мне понравилось, – я не знаю, как я могла произнести это. Это стоило мне ВСЕХ сил, ВСЕХ…

Стоунэм приподнял бровь, пряча пистолет в карман.

– Ну, точно, шлюха. Он будет очень расстроен, когда узнает, какая ты на самом деле, – голосом полным удовлетворения произнес Стоунэм.

Но…кто ОН?

Я опустила взгляд. Слезы ручьем покатились из моих глаз, но Стоунэм уже не снимал это на камеру. Рыдания, дикие вопли, доносящие из моей груди заполнили зал.

Я надорвала голос, вены, аорту…

Голову.

Я падала, и вот…упала и разбилась.

– Плакса, – пренебрежительно кривит губы Стоунэм. – Пусть охрана заберет ее.

Как только Стоунэм отворачивается, давясь слезами и истерикой, я отчаянно бегу к окну. Голая. На улицу. Плевать.

– Беги. В кармане пиджака найдешь записку, там все сказано. Я от Троя, – кто-то хватает меня за запястье, надевает на меня теплый и огромный пиджак. Это Синеглазый. – Я отвлеку его.