– Но важно сейчас не это, – сказала Зоэ. – А то, что из-за тебя мы остались без Маркизы. Без самой большой своей радости. У девочки были такие чудесные сны! Ее уже не вернешь, к сожалению. Но твой взгляд мог бы возместить нам эту потерю.

– Вряд ли, – ответил Эдо. – Я пока толком не знаю, что у меня за взгляд такой удивительный и почему на вас действует. Я же ничего специально не делаю, оно само получается так. Но заранее ясно, что, если я стану смотреть на вас принудительно, из чувства долга, или вины, толку не будет. Как бы хуже не стало. Я однажды согласился поработать в магазине приятеля за гроши, с одним выходным в неделю, потому что по ряду причин чувствовал себя обязанным; в общем, он попросил помочь, и я не смог отказать. Через месяц такой жизни я на стены кидался, но из чувства долга не уходил. И знаешь, чем дело кончилось? Сгорел на хрен тот магазин. Причем дело происходило на Другой Стороне; говорят, там материя по сравнению с нашей грубая, неподатливая. И я был, прямо скажем, не в лучшей форме. Но магазину это не помогло.

– Вот просто отлично, что ты завтра уедешь, – вдруг рассмеялась Марина. – Надеюсь, продержимся до утра!

Но Зоэ и бровью не повела.

– Эта история не делает тебе чести, – строго сказала она. – Владелец магазина, перед которым у тебя были, как я поняла, моральные обязательства, ни за что пострадал. Так получилось, потому что ты не умеешь управлять своими чувствами. Но этому можно научиться, достаточно захотеть. На то человеку и воля, чтобы эмоции себе подчинять. И, не полагаясь на переменчивое настроение, наполнять любовью и восхищением каждый свой взгляд. Поступай, конечно, как знаешь. Силой не заставим, не беспокойся. Мы не похищаем людей. Просто имей в виду, что теперь ты в долгу перед всеми мертвыми Элливаля, ради твоего выживания лишенными сладостных сновидений. А долги следует отдавать.

– Нет никакого долга, – покачал головой Эдо. – Это было не мое решение. И не мой выбор. Даже не могу сказать, что моя удача. Это больше личной удачи. Данэ Тэре Ахорум тара. Когда Большая Судьба играет, она права.

Зоэ встала, молча ему поклонилась, развернулась и ушла. Эдо озадаченно смотрел, как она идет прочь по берегу моря, высокая, тонкая, гибкая, освещенная апельсиновым светом пляжных фонарей. Наконец спросил Марину:

– Чего она? Вроде в первоисточниках эта фраза не означала: «шла бы ты на хрен». Или все-таки да?

– В нашей жреческой традиции формула «данэ Тэре Ахорум тара» обычно произносится старшим из присутствующих и завершает любой затянувшийся спор, – объяснила Марина. – Зоэ не из жрецов, она при жизни работала в городском управлении, но образование у нее классическое, так что она все правильно поняла. Поэтому, собственно, и ушла, поклонившись тебе, как младшая старшему – в качестве извинения, что не за того приняла.

– Не за того? – удивился Эдо. – А за кого было надо? И за кого она, собственно, меня приняла?

Думал, сейчас Марина расскажет какую-то страшную тайну, но та улыбнулась:

– За дурачка, которым можно вертеть, как захочется, внушив, что он всем тут должен и виноват. Я люблю Зоэ, но рада, что этот тягостный разговор так легко завершился. Он, в любом случае, был не нужен. Ничего бы не изменил. Даже если ты сам захочешь тут с нами надолго остаться, ничего хорошего из этого не получится. Я – не Сайрус, но кое-что тоже вижу. Не приживешься ты в Элливале. И не потому, что рылом не вышел, просто – ну, Тэре Ахорум. Большая Судьба не даст. Давай-ка выпьем за это. Подставляй свой бокал.

– А как на старом жреческом будет «Я хочу жрать»? – спросил Эдо.

– Зачем тебе? – рассмеялась Марина.

– Чтобы ты осознала важность проблемы. Я уже понял, что стоит перейти на старый жреческий, и сразу гораздо авторитетней и убедительней начинаешь звучать.

– А насчет небытия Зоэ правду сказала? – спросил Эдо после того, как снова обрел мистическую способность думать о чем-то, кроме еды. – Сайрус и тут романтически приукрашивает действительность? Сочиняет, что незваные тени после смерти уходят в какие-то якобы «хорошие» места?

– Ну так этого точно никто не знает. Поди проверь!

– То есть мертвые тоже не знают, что случается после смерти? Серьезно?

– Естественно, знают, – улыбнулась Марина. – Просто не все, а только то, что лично с ними случилось. Это нормально, всякое знание ограничено опытом, никто не знает сразу всего. И ты еще вот что прими во внимание. Я – Старшая жрица культа Порога, основанного четыре тысячи лет назад специально для служения мертвым. Задача жрецов Порога – помогать мертвецам Элливаля, делать их существование максимальное приятным, избавлять от любых проблем. Поэтому мы официально придерживаемся концепции, согласно которой смерть разрушает почти любое сознание. Для наших мертвых эта концепция безусловное благо. Посмертное существование в целом приятно, но имеет свои недостатки, поэтому многим со временем надоедает, а изменить положение невозможно: до сих пор еще никому из мертвых не удалось уйти из-под оберегающего щита. В такой ситуации лучше быть уверенным, что тебе досталась наилучшая судьба из возможных: по крайней мере, ты по-прежнему есть.

– Понимаю, – кивнул Эдо. – Да, если ничего изменить все равно невозможно, довольно жестоко было бы их переубеждать.

– Вот именно. Поэтому официально мы придерживаемся концепции, которую озвучила Зоэ. Как жрица Порога я не имею права подвергать сомнению ее слова. Но как частное лицо я все-таки верю Сайрусу. Не потому, что он тут самый правдивый и честный, вот уж нет! И даже не потому, что он великий ученый – совершать открытия в области, где доказательства в принципе невозможны, примерно то же, что просто о них болтать. Но факты таковы: Сайрус уже не первое столетие опекает незваные тени – всех, кто к нам нечаянно забредает с Другой Стороны. Развлекает их, угощает вином, утешает и успокаивает, чтобы не было страшно, остается рядом до самого конца. Он, разумеется, не обязан возиться с гостями – у Сайруса, как и у всех остальных, нет никаких обязанностей, поди мертвеца заставь. И я не настолько наивна, чтобы поверить, будто Сайрусу просто по-человечески жалко людей, превратившихся в незваные тени. Мертвым неведома жалость, как и все остальные чувства, только теоретически могут о них рассуждать. Но даже если допустить, что Сайрус каким-то чудом научился испытывать сострадание, оно бы давным-давно ему надоело – за столько-то лет! Мертвым все надоедает мгновенно, а Сайрусу – быстрей, чем другим. И если уж он до сих пор провожает незваные тени с таким же энтузиазмом, как в первый раз – ну слушай, значит, с ними точно что-то по-настоящему интересное происходит. Иначе зачем?

– Аргумент, – согласился Эдо. И помолчав, признался: – Не представляешь, как я этому рад. У нас же тоже считается, будто незваные тени исчезают совсем бесследно, тают до полного небытия. И меня это не то что даже пугало; то есть пугало, конечно, до тьмы в глазах, но это не главное. Самый ужас для меня в том, что небытие в принципе существует. Да еще и как наказание за путешествие в иную реальность – по идее, лучшее, что может произойти с человеком, а на деле выходит какой-то бессмысленный трындец. С этим я никак не хотел соглашаться. И, сама понимаешь, ничего не мог изменить.