чем планировала, намного больше, целую лавину и смерть… а потом был лишь лязг падающего металла, треск, грохот и стук… облака пыли… тишина. Вдалеке на улицах открывали окна, включали свет в квартирах, а еще дальше завывала сирена, и звук приближался; возвращение реальности, порядка, рассудка… а Эдгар Хэлесси поднялся, она видела, как он ползает на коленях и трясется от шока… как недоверчиво проводит пальцами по вискам, в то время как из-под новосотворенного острова железа и свежих массивов мусора сочится ӧссенская кровь.

Видела она и еще кое-что, видела в голове землянина… воспоминание о падающем поезде, которое переплелось с этим падением… воспоминание о фомальхиванине… мимолетную мысль, что он не нашел тут того, что искал и о чем они договорились… а кроме того, образ, ясный и в отчетливых цветах, уверенность.

Он, Эдгар Хэлесси, знаком с фомальхиванином; фомальхиванин сам с ним связался, назначил встречу; они виделись и разговаривали…

Фомальхиванин послал Хэлесси сюда.

Полицейский глайдер, скрипнув тормозами, остановился на углу. Камёлё пришла в себя. Оторвалась от мыслей землянина.

Если она не хочет, чтобы земная полиция идентифицировала ее возле кучи мусора, под которой лежит труп, – самое время бежать.

* * *

С

безопасного расстояния и через протонацию Камёлё наблюдала, как стражи закона устанавливают личность Хэлесси. Она ожидала, что они станут выяснять точный ход событий. Но все приняло совершенно иной оборот. Когда сержант из патруля услышал, что речь идет об ӧссеанине, он тут же позвонил по особому номеру. В течение десяти минут возле первого глайдера остановился второй, без обозначений. Двое мужчин в гражданском моментально разложили переносной транслятор, просканировали окрестности, скачали записи воздушных камер поблизости – а затем их все взорвали. Хэлесси они затащили в кабину и увезли.

Камёлё рассчитывала, что его доставят в некое отдаленное место и там пропесочат. Она пробежала несколько кварталов и поймала такси. В протонации продолжала следить за глайдером и, в зависимости от того, где он находился в какой-либо момент, меняла конечный адрес, пока ей не удалось к нему приблизиться. Однако протонация, похоже, все еще была ненадежной. Когда Камёлё наконец выпрыгнула из такси на пустом углу улицы, куда ее привели следы, она тщетно пыталась найти их снова.

Согласно тому, что ей удалось выяснить, выглядело все так, будто Эдгар Хэлесси вышел здесь из глайдера, от всей души поблагодарил джентльменов тайной службы за то, что подвезли его, поймал такси и уехал – неизвестно куда. А вскоре это событие полностью исчезло. Кто-то удалил его из протонации, включая все последующее, а дыру заживил без единого шва. Теперь все выглядело так, будто Эдгар Хэлесси сегодня ночью под скоростной дорогой не появлялся.

Камёлё вернулась обратно к развалинам в надежде, что Хэлесси мог там обронить свой маятник или носовой платок, тем самым предоставляя ей вольт; однако на пепелище за это время сбежалась толпа. И хотя была ночь, медианты были тут как тут и наблюдали за скрупулезной работой криминалистов. Они фиксировали все существенное, как предписывает закон об информации: определение места происшествия, документирование несуществующих следов, устранение развалин и даже вмешательство врачей, хотя в этой ситуации врач ограничился осмотром тела и составлением свидетельства о смерти. Все говорило о том, что речь идет о несчастном случае. Ни намека, что в нем участвовал какой-то там Эдгар Хэлесси.

Камёлё занялась сержантом, который до этого вызвал агентов. У него ведь должна быть причина, почему он позвонил. Какие-то особые приказы или особое подозрение. Она заглянула в его голову.

И без усилий нашла ничем не прикрытый факт.

Любой случай с участием граждан Ӧссе требует принятия исключительных мер. Как только возникает угроза, что происшествие подвергнется собственному расследованию ӧссенской Церкви, принципиально запрещено указывать на конкретного человека – даже ценой того, что возникнет необходимость изменить официальную версию происшествия.

У землян уже есть опыт. На алтарях в храмах Аккӱтликса они потеряли множество своих людей, и это на Земле. Едва оказалось, что мертв ӧссеанин, они мгновенно спрятали Хэлесси.

Камёлё думала, насколько оправданны такие предосторожности, но в этот момент перед барьером остановилось такси и из него вышла тройка ӧссеан. Судя по одежде и регалиям, это были священники-расследователи с аккредитацией. Они тут же переняли инициативу, выгнали земных следователей, врачей и репортеров, и дознание началось заново. Камёлё горько засмеялась. Вот предосторожности и оправдались! Церковная полиция уже здесь. Будто она не знала.

Священники не были глееваринами. Земные хитрости им не разоблачить. А в протонации уже все равно ничего нет. Камёлё могла собраться и пойти наконец спать, так как не было угрозы, что следы могут привести к ней. Она удалилась на несколько кварталов, как велела осторожность, и вызвала новое такси, которое отвезет ее к Джеральду Крэйгу.

Но это расхождение не выходило у нее из головы. Кто-то чистит протонацию – то есть учитывает глееваринские наблюдения и эффективно им препятствует – и при этом спокойно оставляет следы в голове мента? У этого глееварина, должно быть, шизофрения в терминальной стадии. Или он тупой.

Или же вмешательства было два.

Хотя земная тайная служба и увезла Хэлесси, спрятал его кто-то другой – возможно, дистанционно, и ему не пришло в голову читать мысли какого-то сержанта и об особых предписаниях н-н-йоркской полиции он не знает. Это был фомальхиванин? Почему ему так важен Хэлесси?

Что вообще из себя представляет его организация?

Сидя в такси, Камёлё перебирала обрывки информации, выловленные перед этим из мыслей землянина, и дополняла их теми, что были в открытом доступе. Это был лишь небольшой обзор его мира, но перед Камёлё открылась причудливая реальность земных экспериментов, неопределенных гипотез и неверно направленных усилий. Независимый профсоюз психотроников – как официально называлась эта организация – не был каким-то спиритическим кружком помешанных пенсионерок. Эти люди подходили к вопросу строго научно. Изучали литературу, устраивали конгрессы, проводили контролируемые эксперименты. Их психотронные действия были ниже разрешающей способности настоящих глееваринов; но не было ли это скорее вопросом иного метода, чем недостатка таланта? Нельзя отрицать, что маятник Хэлесси работал. Он и ему подобные никогда не оказывали влияние на энергию в планетарных масштабах; никогда не привлекали к себе внимания; но посвящали себя этому долгие годы… и их были десятки тысяч.

Быть может, у этой силы нет направления, но она огромна.

Какую цель преследует фомальхиванин, защищая Хэлесси? Хочет с ним связаться? Хочет использовать эту несознательную массу потенциальных глееваринов?

Размышления Камёлё неистово разогнались, и мозг пытался оценить масштабы опасности. Она на миг представила, как фомальхиванин на далекой базе в пустыне