— Ты ранен. — сказал он.

На мне был окровавленный шлем убитого воина.

— Ты тоже, король.

— Ах, копье. — отмахнулся он.

— Можешь держать щит?

Он покачал головой и повернулся к крепости.

— Ублюдок. — тихо сказал он, и я понял, что это признание поражения.

— Да уж. — согласился я.

Он помолчал.

— Сварт погиб.

— Я знаю, видел.

Единственный глаз Сигтрюгра заблестел.

— Он был славным воином. Лучшим.

— Да.

— Он умер с топором в руке.

— Тогда мы встретимся в Вальхалле.

— Да, и возможно, раньше, чем нам бы хотелось.

— Он протянул мне мех. — Эль закончился, это вода.

— Сигтрюгр наблюдал, как я пью. — Так что нам делать?

Я поморщился от боли, пронзившей голову.

— Попробовать еще раз?

— С северного угла, как предлагал твой безумец?

— Если ты приведешь своих людей на эту сторону, я отведу своих к северному углу.

— Стрел осталось мало. — пробормотал мой сын, Сигтрюгр поморщился, глядя на оставшиеся во рву тела. Какой-то норвежец, желая нас подразнить, мочился на наших мертвецов с крепостной стены.

— Ублюдок. — прошептал Сигтрюгр, Позади нас, на склоне, лежали и страдали от боли раненые. Мальчишка, один из тех, кто помогал тащить лестницы к форту, плакал над своим умирающим отцом, Сигтрюгр вздрогнул и снова посмотрел на стены.

— У него слишком много людей. — сказал он. — и он никого не отозвал c дальнего угла.

Это означало, что наши попытки побудить Скёлля ослабить северную часть и укрепить западную провалились.

— Мы не можем уйти. — сказал я. — они перережут нас как овец.

— Точно. — согласился он. — но нам придется.

— Нет. — как можно настойчивее сказал я. — мы должны атаковать.

Сигтрюгр попробовал пошевелить левой рукой и скривился от боли.

— А если новая атака провалится?

— Не должна. — ответил я. — Иначе мы обречены.

Казалось, Сигтрюгр не услышал моих слов, которые, признаю, я произнес лишь из чувства долга. Возможно, это прозвучит вызывающе, но в то мгновение мы оба знали, что обречены. Он обернулся и посмотрел в ту сторону, откуда мы сегодня вышли из утреннего тумана, который теперь совсем рассеялся.

— Если мы встанем в стену щитов поперек пути отступлении, то спасем хоть кого-нибудь. Например, твоего сына. — сказал он.

— Нет. — начал мой сын.

— Молчать! — рявкнул Сигтрюгр и повернулся ко мне. — Мы встанем в одну длинную стену щитов и надолго задержим преследователей.

— Ты тоже должен уйти. — сказал я.

Он презрительно усмехнулся.

— Я проиграл, Я не могу сбежать, оставив своих людей на смерть. — Он снова посмотрел на крепость. — Я пошлю десяток сильных воинов перевезти моих детей в Беббанбург, Там они будут под защитой твоего сына.

— Да. — согласился я.

Я помню холодный ветер, подувший в тот момент, когда я осознал, что здесь, на этом месте, оборвется нить моей жизни. Два короля должны умереть, и я, король без короны, буду одним из них, Я тронул молот и подумал, что подвел свою дочь, Я пришел отомстить, а теперь проигрываю. Мои люди смотрели на меня, желая, чтобы я привел их к неожиданной победе. Они просто невероятно в меня верили.

— Мы уже бывали у судьбы в заднице. — сказал Эадрик Иммару Хергильдсону, юнцу, которого я спас от виселицы в Меймкестере. — но он всегда выбирался, Не бойся, парень, с нами лорд Утред, Мы победим!

Только я знал, что победить невозможно. Мы совершили глупость, попытавшись штурмовать крепость, и теперь пожинаем горькие плоды, Сигтрюгр тоже это понимал.

— Значит, встаем в стену щитов? — холодно спросил он.

— Если Скёлль заметит отступление, то пошлет всадников. Они объедут нашу стену щитов и всех перебьют.

Сигтрюгр знал, что я прав, но, как и я, понимал, что с этим ничего не поделать.

— Нужно попытаться.

Вот и все, что он мог сказать.

И тут открылись ворота.

Мы стояли на возвышении с западной стороны бастиона и видели длинную стену форта, идущую до северного угла, с которого советовал нападать Иеремия, В дальней трети стены располагались ворота, одни из трех оставшихся ворот Хибурга, Сейчас они распахнулись.

Никто не появился в воротах, и мы просто смотрели и ждали. Потом раздался дикий крик, и на пересекающей ров земляной насыпи появился колдун Снорри, Мы с Сигтрюгром коснулись молотов, мой сын и Финан сжали свои кресты. все на выступе холма вокруг Хибурга притихли — при появлении Снорри умолкли глумливые вопли на бастионах, все молча смотрели на колдуна. Ведомый белой собачонкой, он пересек ров и остановился, обратив лицо к нам, Снорри словно смотрел на нас, а его собачонка виляла коротким хвостом, Я это помню. Таким неестественным в этом гибельном месте казался виляющий хвост той псины.

— Кто это? — спросил один из людей Сигтрюгра.

— Их гальдр. — тихо ответил мой сын.

— Их колдун. — перевел я саксонское слово.

Сигтрюгр снова коснулся молота, а потом крепко сжал его, когда Снорри медленно поднял волчий череп и направил на нас его пасть. Колдун шевелил губами, и я понял, что он проклинает нас, хоть и стоял чересчур далеко, чтобы мы услышали проклятье, С бастионов что-то выкрикнули, но крикуна тут же заставили умолкнуть его же товарищи. Воины Скёлля хотели услышать проклятия, которые насылал на нас жуткий Снорри.

— Говорят, он способен убить проклятьем? — спросил Сигтрюгр.

— Если бы он мог убивать проклятьем. — ответил я. — зачем бы Скёллю понадобились воины?

Сигтрюгр не ответил, лишь по-прежнему сжимал молот, а тем временем собачонка подвела Снорри ближе к нам. Колдун остановился на расстоянии хорошего броска копья.

— Скёлль пытается нас запугать. — сказал я.

Ему это удалось — я видел, как он ухмыляется, глядя вниз с бастиона, Снорри завопил, а между криками и завыванием продолжал изрыгать проклятия, Теперь он находился в пределах слышимости и заклинал нас землей и небом, проклинал огнем, водой и воздухом, отдавал наши тела пожирателю трупов из Нифльхейма, обещал нам вечную боль от Хель, богини смерти и тлена, воздевал волчий череп и незрячие глаза к небесам и призывал Тора убить нас, а Одина — нас ослепить.

Скёлль смеялся при каждом новом проклятии. Он был в просторном белом плаще, указывал на нас и говорил что-то окружающим его воинам. Сложив руки у губ, он крикнул:

— Вы все прокляты! Снорри убьет вас следующим проклятьем!