В следующие несколько часов взгляды всего мира будут устремлены на Чернобыль. Здесь разыграется последний акт прежней ядерной эры и стартуют переговоры на высшем уровне, призванные определить будущее атомной энергетики. Таков был официальный план.

Однако у Николая имелся собственный.

Когда захлопнулась дверь лимузина, Николай и Елена впервые за последние несколько часов оказались наедине друг с другом. Он повернулся к ней.

— Прости. Я должен был рассказать тебе про Сашу и Петра. Елена яростно тряхнула головой. После допроса американца она не произнесла ни слова и даже сейчас отчужденно смотрела в окно автомобиля. Саша и Петр всегда занимали особое место в ее сердце, но это было нечто большее, нежели обычная привязанность. Этим детям дала жизнь старшая сестра Елены, Наташа. Она умерла во время родов.

— Ты знаешь, какие правила на этот счет существуют в Муравейнике,— заговорил Николай после того, как лимузин тронулся с места и покатил по улице.— Все записи о рождениях хранятся в секрете.

Такова была политика, принятая с первых дней существования Муравейника. Дети знали только своих братьев и сестер. Это было необходимо для того, чтобы исключить возможность кровосмешения. Скрещивание и воспроизводство определялось и контролировалось генетиками.

Николай, однако, не входил в число рядовых воспитанников Муравейника. Поскольку он являлся сыном его основательницы, для него изобрели легенду, описывающую его жизнь с момента появления на свет в обычном роддоме Екатеринбурга. Придумали ему и фамилию — Солоков. Мать предпочла бы дать сыну фамилию Романов, но это было бы слишком очевидным. С самого начала ему была уготована необыкновенная судьба, поэтому он пользовался некоторыми привилегиями.

— Как-то раз я просмотрел картотеку оплодотворений,— рассказывал Николай.— Мне было интересно, есть ли у меня дети. И именно тогда я обнаружил, что являюсь отцом Саши и Петра. Но мне запретили говорить об этом.

Он протянул ладонь к колену женщины, но его рука, дрожа, повисла в воздухе, как будто он боялся прикоснуться к ней.

— Откровенно говоря, моя мать благословила наш союз, именно руководствуясь соображениями производства одаренных детей. Ей хочется добиться повторения столь удачного пересечения генетических линий.

Елена даже yе повернула головы. В глубине души Николая радовала эта холодность и самоконтроль женщины. Ему хотелось прикоснуться к ней, но она еще: не дала согласия на это.

— Пожалуйста, милая, прости меня.

Елена проигнорировала его.

Он вздохнул! и стал смотреть вперед.

Они приближались к Чернобылю. Высоко в небо поднималась вентиляционная башня в оплетке из металлических конструкций. Вокруг нее стояли бетонные постройки. Среди них втиснулось массивное сооружение черного цвета. Оно выглядело влажным, будто потело. Неудивительно, что его назвали саркофагом. Оно действительно напоминало черную могилу, а внутри его находились руины четвертого энергоблока.

Николая видел фотографии, сделанные на месте аварии: выжженный центр в обрамлении перекрученных, искореженных стальных свай и опор. В одной из комнат сохранились часы — закопченные и наполовину расплавившиеся. На циферблате навсегда остановилось время, показывая час и минуту, когда случилась трагедия. В руинах под саркофагом остались похороненными двести тонн урана и плутония. Эта адская смесь находилась в состоянии спекшейся лавы, возникшей в результате термоядерного сплава топлива, бетона и двух тысяч тонн горючих веществ. Куски взорвавшегося реактора разлетелись с такой силой, что даже пробили внешние стены. На нижнем уровне дождевая вода и остатки топлива образовали радиоактивную жижу.

Стоит ли удивляться, что понадобилось новое решение?

Ответ находился слева от нынешнего могильника.

Его называли по-разному: Укрытие, Арка жизни, Новый саркофаг. Арочное сооружение в виде ангара возвышалось на высоту тридцатисемиэтажного дома. Сооружение весом в двадцать тысяч тонн простиралось на четверть километра в ширину и полкилометра в длину. Его чудовищные размеры заставляли опасаться, что внутри его станут формироваться облака и проливаться дожди. С внутренней стороны Укрытия был установлен монорельсовый робокран. После того как оно встанет на место,он, управляемый техниками, находящимися снаружи, поэтапно разберет старый саркофаг.

Однако план Николая уже был запущен в действие.

Укрытие, установленное на стальную перфорированную платформу, медленно двигалось по рельсам, влекомое двумя могучими гидравлическими лебедками. Это было самое большое передвижное сооружение, когда-либо построенное человеком. И в одиннадцать часов утра оно будет установлено над старым саркофагом, полностью накроет место аварии и будет наглухо запечатано. Новый саркофаг навсегда похоронит ужасную страницу истории России и провозгласит начало новой.

Не случайно это событие было приурочено к началу саммита по вопросам ядерной энергетики. Саммита, которому, увы, не суждено состояться.

Лимузин направлялся к гостевым трибунам, возведенным вдоль южной стороны старого саркофага. Места постепенно заполнялись приглашенными VIP-персонами. С возвышения, установленного перед зрителями, уже звучали речи официальных лиц России и США. Все они, разумеется, были посвящены сегодняшнему событию и выверены таким образом, чтобы закончиться в момент установки гигантской стальной конструкции.

Это идеально отвечало плану Николая.

На мгновение на него накатила волна страха. Почти такого же, какой он испытал, стоя на возвышении перед журналистами и зная, что убийца смотрит на него в оптический прицел. Вот только сегодня риск был в тысячу раз больше.

Он почувствовал, как на его руке сомкнулись пальцы, повернулся и увидел, что Елена взяла его за руку. Все еще злясь, она по-прежнему смотрела в окно, давая ему понять, что «разговор еще не окончен». Ногти Елены впились в ладонь Николая — обещание того, что его ждет примерное наказание.

Он откинулся на сиденье лимузина. Боль помогала сконцентрироваться.

Впереди гигантский стальной ангар закрыл место чернобыльской трагедии.

Ему было известно, что должно произойти. И он определенно заслуживал наказания...

10 часов 04 минуты

Грей, словно пойманный тигр, метался по камере, в которой они оказались. Внезапно что-то загремело. Ковальски вскочил, а задремавший было Лука очнулся и открыл глаза.

— Что еще за хрень? — осведомился Ковальски.

Это был звук открывающегося стального засова. В следующую секунду дверь камеры распахнулась.

Через ноги в солдатских ботинках распростертого на полу охранника перешагнул человек.

— Торопитесь,— сказал он и махнул в сторону двери своей тростью с рукояткой из слоновой кости.

Грей не верил своим глазам.

Это был доктор Хейден Мастерсон.