Вот они! Со стороны кормы показались первые светящиеся точки, которые быстро росли и превратились в «Горн-Хоффы».

— «Горн-Хоффы» в зеленом секторе! — предупредил я. Дело в том, что «Джером-А» весьма успешно глушил не только вражеские системы слежения, но и наши собственные.

— Вас понял, «Горн-Хоффы» в зеленом секторе, — подтвердил Андерсон и только после этого — наконец-то! — сбавил скорость и начал правый поворот, а Симпсон, наш канонир, развернул все наши башенные разлагатели в сторону кормы. Тактика поединка на гиперскоростях заметно отличается от маневренного боя вблизи планеты. У боевого корабля не так уж много пространства для маневра, да и прицельную стрельбу вести сложнее. Единственной позицией для ведения реально угрожающего противнику огня является положение перед ним или строго за его кормой.

«Горн-Хоффы» развернулись в боевую цепь — все восемь машин. Все еще оставаясь вне радиуса действия наших разлагателей, они подошли на расстояние примерно в пять кленетов к замыкающим конвой транспортам и дали гиперторпедный залп. Зловещие ярко-зеленые полосы света протянулись от них к медленно плетущимся по космосу транспортам, а мгновением спустя гиперторпеды начали разрываться. Ослепительные вспышки заставили сработать защитное затемнение наших гиперэкранов, но, похоже, не нанесли особого вреда, ибо, когда гиперэкраны прояснились, большие корабли продолжали упрямо держать курс.

Облачники подошли уже достаточно близко, чтобы открыть огонь из разлагателей, но мы все еще не могли этого сделать, потому что до последнего оставались рядом с охраняемыми кораблями. Пока мы занимали огневую позицию, я увидел, как замыкавший конвой транспорт — древний, закаленный ветеран межзвездных линий — содрогнулся от прямых попаданий. Разлетающиеся во все стороны клочья обшивки тускло сверкнули в лучах ближней звезды. Потом лучи разлагателей дотянулись до мостика, расшвыряв осколки гиперэкранов и лоскуты радиационного огня. За штурвалом корабля больше никого не осталось, да и самого штурвала скорее всего тоже уже не существовало. Огромный корабль медленно заваливался набок до тех пор, пока перегрузка не превысила допустимого предела, а потом корпус вдруг разломился надвое, оставив за собой облако клубящихся обломков — кусков корпуса, грузов, людей. Спасательных пузырей было до обидного мало. Конвой же тем временем уходил вперед.

Наконец-то наши «Василиски» заняли выгодную для огня позицию. Андерсон взял на прицел ближнего к нам «Юрн-Хоффа», рулевой которого слишком увлекся преследованием транспортов, забыв о собственной безопасности. Одновременно с этим семь остальных «Василисков» перестроились, взяв вражеские машины в огневые клещи. Черт, эти карескрийские ребята быстро поднаторели в стрельбе по реальным целям! Внимательно осматривая заднюю полусферу на случай появления новых облачников, я ощутил легкий толчок палубы — это Симпсон открыл огонь из разлагателей. Длинные светящиеся нити протянулись от нашего корабля к облачнику и расцвели яркими вспышками на его фюзеляже. Он дернулся вбок, потом неожиданно сделал полубочку и попытался оторваться от нас, уйдя в открытый космос. Ничего хуже для себя этот рулевой-облачник придумать не мог. Андерсон только и ждал этого. Наш «Василиск» устремился вслед за ним, словно сошедший с орбиты астероид. Лучи наших разлагателей снова прочертили космос и уперлись в хвостовую часть его корпуса. Три из четырех ходовых кристаллов «Горн-Хоффа» разом вырубились — это было заметно по тому, как погасло свечение в их дюзах. Облачник завалился налево, но Андерсон чуть подправил курс и догнал его, давая Симпсону изрешетить борт вражеской машины. Внезапно в корпусе открылось несколько люков, из которых вылетело с дюжину спасательных пузырей. Один из них зацепился за выпуклость корпуса перед рулевым двигателем и лопнул, разлетевшись клочьями пластика, среди которых крутились, нелепо размахивая руками и ногами, две фигуры в боевых скафандрах. Вся эта картина мелькнула перед глазами и тут же скрылась за кормой.

После этого атаки противника следовали почти непрерывно… Когда мы заняли прежнее место в походном ордере, я увидел еще с дюжину «Горн-Хоффов», пытавшихся достать огнем наши транспорты. Однако облачникам так и не удалось сосредоточить достаточное количество судов для массивных атак, нанесших такой ущерб предыдущему конвою, а одиночных «Горн-Хоффов» наши «Василиски» отгоняли без особого труда.

А еще через несколько метациклов конвой вошел в зону, охраняемую с таким трудом доставленными на Гон-тор «Звездными Огнями». Стоило им показаться, как облачники разом прекратили свои атаки. Какую бы угрозу Лиге ни представляли наши грузовые корабли, у облачников явно имелся приказ избегать открытого боя с превосходящими силами охранения.

Спустя еще одни стандартные сутки мы сбросили скорость ниже световой, и в гиперэкранах переднего обзора показался Гонтор. Только тогда я позволил себе немного расслабиться. Поднявшись со своего места за последней кружкой славного карескрийского кф'кесса, я с облегчением улыбнулся. «Джером-А» и впрямь оказался нашим спасителем — нашим, а возможно, и всей операции «Сапфир». Что ж, если захват опытной станции слежения на Лавенурбе и будет стоить мне карьеры, эта жертва не напрасна — во всяком случае, в том, что касалось судьбы Империи. Не уверен, что эта мысль так уж радовала меня, но та тытьчертова присяга, которую я принял столько лет назад, оставляла мне не слишком большой выбор…

* * *

Со времени моего прошлого посещения Гонтор заметно изменился. Пока Андерсон заводил «Василиск» на посадку, я видел, как ощетинилась поверхность астероида зенитными разлагателями, между которыми там и здесь виднелись обломки сбитых вражеских звездолетов. Еще больше изменений ждало меня внутри. Некогда темные и лишенные атмосферы коридоры, рабочие помещения, склады и казармы теперь кипели активностью. Огромные сводчатые ангары были забиты десантными судами всех возможных типов; несколько ангаров были отведены исключительно под новейшие десантные корабли, специально предназначенные для перевозки бронированных краулеров. В других помещениях хранились сотни новеньких краулеров, спроектированных на Содеске. Что ж, по крайней мере из относительного провала операции «Эппеид» были сделаны надлежащие выводы — в первую очередь, о необходимости концентрации тяжелой бронетехники с разлагателями, способными вести горизонтальный огонь для поддержки сил десанта на поверхности.

Сидя в одном из спешащих по лабиринту коридоров древних трамваев — возрожденных к жизни умелыми руками наших Имперских Саперов, — я испытал странное чувство облегчения, мира с самим собой… даже какой-то отстраненности, что вообще-то мне не свойственно. И поскольку ощущение это не проходило, я даже заподозрил, что, возможно, заразился одним из тех редких вирусов, которые время от времени все еще поражают нашу цивилизацию. Однако за обедом с только что прибывшим новым комендантом Гонтора, бравым полевым генералом, имя которого весь вечер успешно вылетало у меня из головы, я вдруг сообразил, что вовсе не болен. «Законченность» — вот каким словом можно было назвать это мое ощущение. Моя работа в этой космической цитадели, да и в Аталанте подошла к концу. Война для меня закончилась — по крайней мере до тех пор; тюка я не смогу внести в нее какой-нибудь новый вклад. Вскоре меня лишат возможности даже носить ту форму, которая определяла почти всю мою зрелую жизнь. И тогда… Я старался гнать мысли об этом всякий раз, когда они лезли мне в голову, но получалось это плоховато… Так кем стану я после этого? Ответа на этот вопрос я не знал.