свою душу любому в «Шуба» — он позвонил своей женщине, а какой-то мудак в этот момент занимался с ней сексом, и этим он делился буквально с каждым в баре. Также он заявил, что намеревается тащить свою задницу в Индиану, чтобы надрать задницу этому мудаку и вернуть свою женщину. А поскольку это был вечер пятницы, в «Шуба» было полно народу, он многим рассказывал, и многие его слушали.

Бл*дь.

Вот черт!

Ривера продолжил:

— У тебя есть приемчики, бро, прикрывать ее дерьмо, потом болтать с Дасти, цементируя это дерьмо, посылая ей цветы. Хотя моя женщина замышляла буквально несколько дней назад твое убийство. А на следующий день меня спрашивают, почему я ей не дарю цветов. Понятно, что у тебя все идет своим чередом. Но, черт возьми, ты меня убиваешь. Я не покупал Джерре цветы с тех пор, как разозлил ее, пока мы встречались — заснул во время какого-то дерьмового фильма, на который она потащила, заявив, что этот фильм — голливудская версия нас. Как я мог заснуть, смотря на экране историю о нас, спрашивает она. И, бро, если бы это были мы, мы, показались мне, чертовски скучными. А сейчас я вывел Лебрека из себя, потому что ты в Индиане творишь всякое дерьмо и отвечаешь на его звонок. Мать твою.

— Он не должен приезжать в Индиану, — сообщил ему Майк.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Упек его за решетку? — спросил Ривера.

— С фермой все превратилось в ужасное дерьмо. У Дасти и так было полно дел с домом, заполненным горем и сукой сестрой. Теперь сестра нашла покупателя на свою четверть земли, а этот подрядчик любит размах. А чтобы что-то построить, нужно иметь землю. И, поверь мне, у него есть свои подходы к фермерским хозяйствам, которые возделывают эту землю в течение пяти поколений, и во время фермерского кризиса тоже, он умеет убеждать их продавать свои земли.

Он понял, что Ривера понял каждое его слово, пробормотав:

— Бл*дь.

— Итак, ответ на твой вопрос: да. Ты делаешь все что угодно, чтобы он здесь не появился. Не знаю, хоть вводи ему транквилизаторы. Выстрели в него. Мне плевать, что ты сделаешь. Но ты держишь этого засранца подальше от Дасти.

— Я подумаю, что смогу сделать, — ответил Ривера. — Если что-то пойдет не так, буду держать ухо востро и дам тебе знать, что он направился к вам.

— Ценю, — пробормотал Майк.

— Ладно, с делами покончено, то, что я скажу дальше, не касается Джерры. Дасти — ее лучшая подруга, но она также и моя подруга. И я видел своими глазами, какое опустошение ты ей причинил в тот раз. Я не буду долго объяснять, но надеюсь, ты все понял. Я не хочу снова увидеть лучшую подругу моей жены здесь, в Техасе, в таком состоянии. Ты меня понял?

— Это кануло в прошлое.

— Мне нужно знать, ты понял меня?

— Я подумал, ты понимаешь, что я позвонил тебе, прекрасно зная, что ты в курсе всего дерьма, которое я устроил.

Наступила пауза, затем тихое:

— Знаю. Стальные яйца у тебя, чувак. Черт. — Затем уже громче: — Ты затащил ее в свою постель навсегда — типа, ты делаешь ее счастливой. Потеря ее в Индиане для Джерры будет равно — ампутации конечности. И мне придется выслушивать ее стоны о потери лучшей подруги здесь.

— О чем ты? — спросил Майк.

— Я слышал, — поделился Ривера. — Дасти нравится твой таунхаус. Просторный дом. Кухня хорошая. Собака. Кучу дерьма выслушал о двух замечательных детях. Дасти любит собак и детей, но она совсем не любит таунхаусы, по крайней мере, раньше. Это значит, что дело не в таунхаусе, а в мужчине, который живет в этом таунхаусе. Насколько я знаю, она жила с одним мужчиной. Лебреком. И он перенес свою задницу к ней в дом. Но если ей так нравятся все достоинства таунхауса, это означает одно.

Ривера заткнулся, а Майк молчал.

— О, черт. Трахни меня, — прошептала Ривер. — Я сболтнул лишнее. Теперь ты взбешен и собираешься сбежать.

— Нет. Я абсолютно рад, — ответил Майк твердым голосом.

Ривера снова заткнулся.

Ей понравился его дом. Ей понравилась его собака. Он уже знал, что ей нравятся его дети.

Черт, ей понравился его дом.

Пока Ривера продолжал молчать, заговорил Майк.

— Думаю, мы закончили.

— Выше голову, бро. У детей скоро весенние каникулы. Угадай, куда мы поедем? — спросил Ривера.

— На пончики, — ответил Майк.

— Держу пари на свою задницу, чувак, что именно так.

— Мой совет. Поститесь по крайней мере неделю. Тебе понадобится много места в животе.

Он услышал смех Риверы, прежде чем тот ответил:

— Ни хрена. Дасти привозила нам дюжину после того, как ты бросил ее. Ты знал, что потерял, не замедлив вернуть, очевидно, вы оба регулярно употребляете пончики, так что мы ждем две дюжины.

— Моя доля, я должен тебе десять.

— Мне больше нравится твой подход. Мы с этим разберемся. Созвонимся, бро.

— Пока.

Майк отключился и невидящим взглядом уставился на свой стол.

Ей понравился его дом.

Встав, он сунул телефон в задний карман.

И поймал взгляд Мерри.

— Ланч, — пробормотал он.

Мерри кивнул.

Майк вышел из участка, улыбаясь.

* * *

Вайолет Каллахан лежала в темноте, прижавшись щекой к плечу мужа.

— Босиком? — прошептала она, и рука Джо, обнимавшая ее, сжалась крепче.

Он вспомнил. С другой стороны, он никогда этого не забудет.

— Да, подошел к дому, она стояла на крыльце без куртки, босиком. Ее сука сестра была готова наброситься на нее, но одного взгляда на лицо Хейнса было достаточно, ему не понравилось вся эта компания с ее сестрой, но все же первое, что он сделал, это заставил свою женщину зайти в дом, одеться и обуться.

Босиком.

Вайолет улыбнулась.

Затем тихо спросила:

— Она красивая?

— Черт возьми, да.

Улыбка Вай стала шире.

— Такая красивая?

— О да.

Вай продолжала улыбаться. Затем ее улыбка исчез.

— Он выглядит счастливым? — прошептала она.

— Как только она позвонила, послушал секунду, затем встал со стула и направился к лестнице. Не знаю, радует ли это тебя, соседка. Знаю, что он заботиться о ней, переживает.

— Полагаю, это хорошо, — пробормотала она.

— Нечего