Сами же слухи о пытках Иисуса римлянам потребовались для того, чтобы «обелить» Понтия Пилата, сняв с него подозрения в возможном сотрудничестве с обвиняемым, поскольку проявленная им во время суда симпатия к Иисусу была слишком уж очевидной.

Однако, даже если бы и не было никакого «Плана Пилата» по спасению Иисуса, то и в этом случае реальное осуществление такого рода пыток, как они описаны в трех Евангелиях (вспомним, что в четвертом о них — ни слова), было чревато тем, что приговоренный мог в любой момент умереть, не выдержав их. Но допустить смерть осужденного не в медленных муках распятия, а уже под предварительными пытками, для экзекуторов означало бы допущение преступной халатности, за которую могли жестоко поплатиться уже они сами. Так что, реальность описанных в трех Евангелиях пыток, является весьма сомнительной даже и в варианте официальной версии.

Так что, судя по всему, версия Евангелия от Луки, с ее полным отсутствием упоминаний о каких бы то ни было пытках и бичевании, а так же рассказом о «визите» Иисуса к Ироду Антипе и оказанном ему там почете в виде дарования драгоценного облачения, является наиболее близкой к реальности.

Кстати, стоит заметить, что это упоминание в версии Луки о драгоценном белоснежно-сверкающем хитоне, в который Ирод облачил Иисуса, делает понятной и ту небольшую подробность в описаниях всех Евангелий, что солдаты разыграли между собой одежду Иисуса в «лотерею». Изодранные лохмотья, пропитанные кровью, едва ли могли бы кого-то сподвигнуть на организацию лотереи, а вот целехонький белоснежно-сверкающий хитон — тут действительно было за что побороться! Бросать жребий об одежде двух других осужденных, там же и тогда же распятых, никому, почему-то, даже и в голову не пришло…

Собственно, непосредственно к самому распятию нам и пора переходить.

Глава 13. Распятие…

Суть казни через распятие заключалась в том, что приговоренного обездвиживали в неудобной позе и оставляли медленно умирать долгими и мучительными часами, а иногда и днями. Два бруса соединялись в т-образную конфигурацию, которую ставили вертикально, вкапывая в землю. Обычно такая, по сути, виселица была невысока — как раз в рост человека и казнимого к ней просто привязывали. Ноги, в области ступней, привязывались к нижней части вертикального столба, а раскинутые руки — к горизонтальной перекладине.

Так, страдая от боли в затекающем теле, от постепенно развивающегося отека легких и вызываемого им удушья, от дневного палящего солнца и ночного холода, от жажды и голода, от туч насекомых и вызываемого ими нестерпимого зуда, умирали, покрываясь ранами, струпьями и собственными испражнениями, несчастные, приговоренные к распятию…

В некоторых случаях руки и ноги распинаемых не привязывали, а прибивали мощными гвоздями. По умолчанию, принято считать, что именно так, с помощью гвоздей, и был распят Иисус. Однако тут стоит обратить внимание на тот факт, что из четырех Евангелий о гвоздях говорится только в одном — в написанном последним, Евангелии от Иоанна. Ни у Матфея, ни у Марка, ни у Луки вообще ничего не сказано о том, как именно был распят Иисус, что позволяет сделать вывод о том, что был он распят самым обычным, «стандартным» способом тех времен, то есть — будучи просто привязан.

Чем же объяснить, что у Иоанна появляются гвозди, на ранах от которых он существенно акцентирует внимание в своем Евангелии? Здесь надо сказать, что в своей версии изложения событий, Иоанн вообще заставляет Иисуса страдать гораздо больше, нежели в описаниях других биографов. Так, только у него, Иисуса, после всех издевательств, бичевания и пытки терновым венцом, заставляют самого тащить на себе массивную деревянную перекладину для распятия. У всех остальных Евангелистов, как мы знаем, римляне назначают для этого специального носильщика.

Только у Иоанна появляется некий воин, который наносит Иисусу, висящему на кресте, рану копьем. Только у Иоанна воскресший Иисус предстает перед учениками израненным, и несколько раз специально акцентирует внимание учеников на своих ранах. Еще раз — у первых трех Евангелистов, писавших свои труды за несколько десятилетий до Иоанна, ничего подобного нет и в помине.

У Марка не сказано вообще ничего — окончание его текста, напомню, было, по неизвестным причинам, вычищено в 4 веке и заменено на другое. У Матфея дается очень краткое, буквально в двух словах, какое-то совершенно формальное описание единственной встречи Иисуса и учеников, и ни о каких ранах в этом описании нет и речи. Лука дает описание нескольких встреч, и во время одной из них Иисус, так же, как и в тексте Иоанна, предлагает ученикам рассмотреть его руки и ноги, но и при такой детализации, у Луки нет ни слова ни о каких ранах на этих самых руках и ногах. Согласно версии Луки, Иисус предлагает рассмотреть его руки и ноги вовсе не для того, чтобы продемонстрировать некие раны, а просто для того, чтобы ученики могли убедиться, что он не призрак. «Посмотрите на руки мои и ноги мои — это я сам. Осяжите меня и рассмотрите, ибо дух плоти и костей не имеет, как видите у меня» (Лк.24:39).

И надо полагать, что если бы Лука думал, что на руках и ногах Иисуса были раны от гвоздей, он бы непременно упомянул об этом в этой сцене. Но у него нет на сей счет ни слова, а вот Иоанн чуть ли не смакует эту тему! У него некий ученик по имени Фома, сомневающийся в воскресении Иисуса, желает не просто видеть раны Иисуса, но и влезть пальцем в раны от гвоздей, а рукой — пощупать его ребра через рану от копья. И явившийся ему затем Иисус, вновь, детально и натуралистично, поднимает эту же тему — «влезть пальцем» и «пощупать ребра»…

Зачем все это Иоанну? По-видимому, объяснение тут следует искать вовсе не в том, что Иоанн был единственным из биографов Иисуса, кто, спустя десятилетия, вдруг «вспомнил», что Иисус был именно прибит к кресту гвоздями, что его грудная клетка была пробита копьем, и что он очень хотел обратить на это внимание своих учеников. Такую своеобразную «памятливость» Иоанна на фоне «забывчивости» прочих Евангелистов трудно считать реалистичной.

Куда более реалистичным будет то объяснение, что к концу первого — началу второго века нашей эры, когда и было написано Евангелие от Иоанна, в христианской церкви сформировался культ страданий вообще и страданий Христа в частности. И понятно, что в христианской литературе того периода тема страданий должна была получать уже гораздо больший объем, образность и эмоциональную