всю римскую аристократию, но прямо и лично такого ее представителя, как Понтий Пилат?! Отчаянный, однако, парень был этот Ирод Антипа…

И тут — еще одно «но». Из дальнейшего описания событий ясно видно, что отправляя Иисуса в белоснежном одеянии к Пилату, Ирод вовсе не храбро бросал в лицо римскому наместнику дерзкую насмешку! В тексте Евангелия, как мы помним, сказано, что после всего этого, Пилат и Ирод стали не иначе, как друзьями, преодолев — а не расширив! — существовавшую до этого между ними вражду. Так что, более чем очевидно, что жест Ирода с облачением Иисуса в одежду римской знати, Пилат никоим образом не расценил в качестве какой бы то ни было насмешки, на что Ирод явно и рассчитывал.

Еще раз подчеркну, будь инициатива Ирода по облачению Иисуса в белоснежное одеяние именно насмешкой над ним, это оказалось бы насмешкой и над римской знатью, что Пилат, уж конечно же, разглядел бы. И уж после этого ни о какой «дружбе» с Иродом не только речи не могло бы быть — в этом случае царю Галилеи впору было бы задуматься о том, как самому не предстать перед римским прокуратором в роли арестанта!

Однако, Лука пишет, что Пилат и Ирод после этого случая стали именно друзьями, что говорит о том, что переодевание Иродом Иисуса в драгоценный хитон римского патриция отнюдь не было какой-либо насмешкой. Но чем же оно, в таком случае, было? А в этом случае все произошедшее становится уже ничем иным, как почетнымдарованием почетного облачения, являющееся выражением высочайшего уважения!

И тут уместно будет вспомнить недавно нами проанализированную сцену, называемую «преображением Господним». Там мы пришли к выводу, что это была сцена тайной встречи Пилата и Иисуса, во время которой на Иисусе оказалась одежда, про которую было сказано, что она была «белая, как свет», и оказалось это одеяние на Иисусе, очевидно, будучи дарованным ему Понтием Пилатом в знак уважения и почтения. И вот, здесь, во время встречи с Иродом Антипой, на Иисусе опять появляется белое, сверкающее облачение… Что, если это не случайное совпадение?

Давайте подумаем, что могло произойти с тем «белым, как свет» одеянием после завершения встречи Пилата и Иисуса? Понятно, что носить это облачение в обычной жизни Иисус не мог, и, значит, он должен был его где-то хранить. Где? Таскать за собой по пыльным дорогам в какой-нибудь матерчатой сумке? Вариант, пожалуй, не самый лучший… Передать кому-нибудь на хранение? Пожалуй, да. Но кому?.. Может Иоанне, жене Хузы, домоправителя царя Ирода Антипы? Пожалуй, что да!

Жена царского сановника уж точно знала, как надо обращаться с такого рода вещами, как наилучшим образом сохранить этот драгоценный и почетный дар, так что именно ее дом и был самым подходящим вариантом! Так драгоценный хитон из струящейся белоснежной ткани, подаренный Иисусу Понтием Пилатом, мог оказаться у одного из ближайших сановников царя Галилеи Ирода Антипы. А поскольку Ирод стал живо интересоваться Иисусом наверняка с подачи именно Иоанны, то она могла рассказать ему и о контактах Иисуса с Пилатом, и о хитоне от Пилата, и о плане Пилата по спасению Иисуса.

В этом случае и приезд Ирода Антипы из Галилеи в Иерусалим, на то празднование Пасхи, и неожиданная отсылка Пилатом к нему Иисуса, становятся звеньями одной, заранее продуманной и организованной, цепи событий. А белоснежный сверкающий хитон, одетый Иродом на Иисуса, и, безусловно, узнанный Пилатом — ярким образным посланием царя Галилеи римскому наместнику: «Я в курсе всего, и я с вами!».

В этом случае, прекращение былой вражды между Иродом и Пилатом, и установление между ними отношений искренней дружбы, абсолютно логично и понятно. Чего никак не скажешь о традиционном варианте понимания этого эпизода.

Таким образом, еще один евангельский эпизод, странный и практически необъяснимый в рамках традиционной церковной версии, раскрывается полным значения и смысла благодаря версии «Плана Пилата»!

Но вернемся к рассмотрению дальнейшего хода событий того дня.

После того, как Иисус, согласно версии Евангелия от Луки, был, в белоснежном сияющем облачении, вновь возвращен на суд к Пилату, последний еще трижды обращался к собравшимся иудеям с предложением отпустить его. Но никакие обращения, к коим были прибавлены ссылки на мнение царя Ирода, не нашедшего причин для осуждения Иисуса, не дали никаких результатов, и Пилат был вынужден отдать приказ о распятии…

Далее, согласно этому Евангелию, Иисуса сразу, без всяких бичеваний, издевательств и пыток с использованием тернового венца, повели на казнь. При этом Иисуса даже и не пытались принудить нести тот брус, который использовался для закрепления рук распинаемого, и который, обычно, сам же осужденный и должен был тащить на себе к месту казни. Вместо Иисуса это заставили сделать первого попавшегося случайного человека.

Правда, насколько этот человек был действительно персонажем случайным — это, в общем-то, вопрос. Как-то многовато информации о нем оставлено в компактных евангельских повествованиях: сохранено не только имя его самого — Симон Киринеянин, но, почему-то, даже и двух его сыновей — Александра и Руфа. Не многие из «не случайных» участников событий удостоились такого рода упоминаний…

Но с чем это может быть связано, сказать, на данный момент, не представляется возможным, а потому — будем продвигаться дальше, и, собственно, подведем уже итоги рассмотрения этой части евангельских текстов, рассказывающих нам об аресте и суде над Иисусом.

Основной вопрос, на который здесь было необходимо ответить, заключался в следующем: как согласовать утверждение о том, что арест и суд были частью Плана Пилата, с текстами Евангелий, согласно которым Иисус, после вынесения приговора, был подвергнут серьезным мучениям — бичеванию, издевательствам и пыткам?

И ответом на этот вопрос, к которому позволил прийти внимательный анализ текста, является вывод о том, что ни издевательствам, ни бичеванию и ни каким-либо еще пыткам Иисус во время суда у Пилата подвергнут не был!

Как мы помним, факт их проведения не мог видеть никто из собравшихся тогда у резиденции Понтия Пилата иудеев, и потому все рассказы о них имеют под собой лишь одно основание — распущенные впоследствии римлянами слухи о них. И, судя по всему, именно по этой причине евангелист Лука в своем повествовании вообще ничего о них не упомянул.

Правда, согласно Евангелию от Иоанна, собравшемуся народу Иисус был предъявлен со следами некоего насилия, однако, во-первых, эти следы вовсе не сложно и изобразить с помощью грима, а во-вторых — полное отсутствие каких-либо упоминаний о чем-то подобном в остальных Евангелиях, приводит к мысли, что на самом деле такого