В результате боя, который красные хоть и тяжело, но выиграли, отряд понёс значительные потери и по решению командования был отправлен на несколько недель в тыл для отдыха, а также доукомплектования бойцами, оружием и провиантом. Тылом оказался небольшой уездный городок с разрушенной мануфактурой на окраине и ободранной кирпичной церковью в центре. Церковь была закрыта по решению местной партийной ячейки, лишена куполов и переделана под хранилище зерна, привозимого из окрестных сёл хмурыми продотрядовцами.

И ещё в городе был свой театральный кружок, представляющий по выходным спектакли на острополитические темы. Впрочем, все сценки заканчивались одинаково: избиением. Царя, кулака или попа, смотря на кого из врагов в этот раз хватало реквизита. На спектакли Дима ходил в обязательном порядке по настоянию Андрея Павловича. Тот, как и обещал, на второй же день по приезду в город выбил для Реброва должность комиссара и именной пистолет системы наган с гравировкой «За заслуги перед революцией».

Теперь всё свободное время Рейш тратил на обучение молодого комиссара азам и премудростям новой должности, рассказывая ему всё, что знал сам. Димино умение читать по слогам сначала вызвало у Андрея Палыча подозрение и вопросы, но когда парень рассказал, что учиться его заставил родной отец, а за эту науку Дима всё лето полол у священника отца Григория грядки, вопрос снялся сам собой. Способный и толковый ученик, Дима напрочь терялся, если не понимал услышанного или прочитанного, и потому по несколько раз заставлял Рейша повторять один и тот же материал. Но уж поняв и осознав, Ребров легко ориентировался в теме и сыпал цитатами Ленина и Маркса очень близко к оригиналу, а что самое главное, всегда уместно.

Промозглая сырая погода сменила с собой золотую осень и вместо последних листопадов закружились первые позёмки. По утрам на лужах белел хрупкий ледок, а зелень травы и золото листьев лишь оттеняли выпавший за ночь снег. Но ещё ярче этот контраст появлялся на дороге, где нетронутые белые островки соседствовали с огромными лужами чёрной как дёготь грязи, которую размесил выступающий из города отряд Конева. Кавалерия, ушла вперёд и сейчас мимо стоящих у обочины Конева, Рейша и Реброва проходили последние пехотинцы, позвякивая полученным накануне оружием и сверкая на солнце примкнутыми к нему штыками. Рассеяно проследив взглядом за рослым рыжим детиной в кургузой гимнастерке Андрей Павлович задумчиво прикусил нижнюю губу и проговорил обращаясь к Диме.

- Запомнил? Послезавтра уходишь с отрядом товарища Остроги вниз по реке, потом с ними же до города. А там уже поступаешь в распоряжение товарища Газизова, моего старинного друга ещё по подполью. Он тебя уже ждёт.

- Бывай, комиссар! – Конев обнял Диму с такой силой, что у того тут же заболела недавно сечёная спина. Рейш же ограничился рукопожатием. Вскочив на коней, командиры помчались догонять отряд, а Дима пешком пошёл в город, искать товарища Острогу.

4

Андрей Анатольевич Острога, несмотря на сравнительно молодой возраст, был опытным подпольщиком, а потому не доверял практически никому. Осторожный и внимательный к мелочам, он довёл свою подозрительность почти до паранойи. На входе в штаб отряда Диму обыскала охрана и, изъяв именной наган, всё же пропустили к командиру, хоть и поставили за спиной бойца с револьвером, дабы застрелить визитёра в случае малейшей угрозы. Острога внимательно выслушал сбивчивый рассказ молодого комиссара и буквально засыпал его уточняющими вопросами.

- Когда, говоришь, родился? Кто в это время был генерал-губернатором? Крестьянин? В каком месяце стебель пшеницы желтеть начинает? Ко мне Рейш послал? А он матерится "в Бога мать" или "в Бога душу мать"?

- Да не матерится он вообще! Какого чёрта вы мне тут допрос устроили?! - вспылил Дима и тут же почувствовал, как в спину уперлось дуло пистолета.

- Молодец! Не врёшь! Я от Палыча действительно ни разу мата не слышал, даже когда нас жандармы прикладами били! - расплылся в улыбке Андрей Анатольевич, но убрать пистолет от Реброва всё же не приказал.

- Значит так, товарищ комиссарчик Дима, будешь пока у меня в отряде уму-разуму учиться, как Палыч и просил. Но я не он, теорией тебя грузить не стану. Будешь мотыляться с моими бойцами в рейдах, и не вздумай им перечить! Ты пока никто, звать тебя никак, и хоронить необязательно! А они революцию на своих руках вынянчили. Так что, кругом бегом!

Несколько дней в новом отряде прошли для Димы скучно и неинтересно. Узнать, когда отряд пойдёт вниз по реке, не представлялось возможным, так как Острога хранил и эту информацию в секрете. А вот слежку за собой Дима почувствовал в первый же вечер. Притом следили за ним сразу несколько человек, в основном те, кто активнее всего и набивался в друзья. На четвёртый день Диму вызвали к командиру. Андрей Анатольевич в это время распекал вернувшегося из продовольственного рейда бойца.

- Я же тебя, дурака, собственнолично назначил старшим! А ты чего? Ты что учудил? Нет, скажи, как ты посмел!? Как ты мог их проворонить?

Худой невысокий боец, будто нашкодивший школяр, стоял с опущенным взглядом и мямлил в своё оправдание что-то невразумительное.

- О! Товарищ Ребров, заходи! - крикнул Острога Диме, едва только тот оказался на пороге кабинета, переделанного из огромной спальни. - Представляешь, этот вот идиот раскулачил купца и закрыл того на ночь с дочерьми в его же собственном амбаре! А что сделал купец? А купец дал дёру! Вырыл яму под стеной и убёг! Вот как это тебе? А? А этот остолоп ни караул не поставил, ни погоню утром не организовал! Можно подумать, купец с двумя дочерями - подростками смог бы далеко уйти! А теперь он ушёл от суда и расстрела!

Командир ходил вокруг провинившегося широкими шагами, периодически хватаясь за голову, отчего его высокая богатырская фигура становилась похожей на мельницу.

- Значит так, Фёдоров, - обратился он снова к бойцу, - с сегодняшнего дня с вами в рейды будет ходить комиссар Ребров! Он научит вас, баранов, классовой ненависти! Дмитрий Иванович, между прочим, друга на месте расстрелял, когда узнал, что тот предатель! Вот какой замечательный человек будет тобой руководить! А ты будешь подчиняться! И без фокусов!

В первый совместный рейд выехали уже через два дня. На подмёрзшей за ночь грязи кони скользили несмотря на подковы, и потому ехать приходилось по обочинам. Обоз из нескольких подвод и тачанки с пулемётом заставлял двигаться медленно, и потому всадники волей-неволей завязали