Наверное, модель не отреагировала бы так быстро на появление гостя, будь на ней одежда. Боаз, в отличие от Махмета, и не подумал отвести взгляд; Лия подняла с пола халат и накинула его на плечи.

— Вы могли бы появиться менее внезапно, — сказал Константин, разглядывая неготовый портрет. — Иди, иди, — махнул он Махмету рукой. — Хватит с меня этих почестей.

Махмет почтительно склонил голову и испарился.

— Ты, разумеется, не разрешишь взглянуть? — спросил Боаз, кивая на рисунок.

— Не разрешу, — согласился Константин. — Я сделал только половину работы. И, похоже, закончу нескоро.

— Я могу оставить вас наедине. Честное слово, я не хотел мешать.

— Я смогу нарисовать по памяти. Правда, буду лишен удовольствия рисовать с натуры. — Тут он порывисто поднялся, словно только осознал, что к нему кто-то пришел, и пожал Боазу руку. — Здравствуй. Прости, я увлекся.

— Ох уж эти творческие люди, — покачал головой Боаз. — Наверное, стоит попросить прощения и у вас, — обратился он к Лие.

Она посмотрела на то, как Боаз целует ей руку, после чего закуталась в халат и улыбнулась.

— Ничего страшного. Тем более, мне уже пора домой. Махмет ждет.

Константин поднялся и жестом пригласил гостя занять свое место.

— Присаживайся, — сказал он. — Я скоро вернусь.

Сцены прощания Боаз не любил, а поэтому тактично повернулся спиной к Константину и Лие и посмотрел на небо. Небо в этих краях можно было наблюдать бесконечно. Так он простоял минут пять, а то и больше. И опомнился только тогда, когда Махмет и Лия покинули палубу.

— Мне тоже нравится небо, — заговорил вернувшийся Константин. В одной руке он держал еще один плетеный стул, а в другой — бутылку виски.

— Вот так ты принимаешь гостей? У себя дома ты бы пригласил меня к себе в кабинет, достал бы дорогое вино или коньяк. После этого у тебя поворачивается язык называть себя эстетом? И мы, конечно же, будем пить прямо из бутылки?

Константин, уже успевший сесть, устало вздохнул.

— Второй пары рук я еще отрастить не успел. Сейчас схожу еще раз.

— Сиди уж! Я справлюсь сам.

Боаз прошел в одну из комнат, не забыв при этом пригнуться. Должно быть, невысокий Махмет мог тут пройти, но он терялся в догадках, как с этим фактом мирится хозяин яхты, в котором было больше ста восьмидесяти сантиметров роста.

Оглядев помещение, гость обнаружил небольшой шкаф. Оттуда он и извлек то, что искал, и поднялся обратно на палубу.

Константин разглядывал незаконченный рисунок и выглядел так, будто думает о чем угодно, но только не о яхте и не о делах. Боаз замедлил шаг, потом приблизился и, поставив стаканы, снова занял кресло.

— Хорошо, — похвалил сам себя Константин и аккуратно свернул работу.

— Такого лица я не видел лет пять. Наверное, даже больше, — сказал Боаз, наполняя стаканы.

— Я же просил тебя не смотреть на незаконченный рисунок! Сколько раз можно повторять, что я этого не люблю?

— Я про твое лицо. Похоже, капитан, вы заболели этой неизлечимой болезнью всерьез.

— Да, похоже, что так, — согласился он, принимая стакан. — Твое здоровье.

Боаз сделал пару глотков.

— Сразу о деле, или побеседуем о чем-то отвлеченном? — спросил Константин.

— Думаю, лучше побеседовать об отвлеченном после дел, — резонно заметил Боаз.

— Да, ты прав. — Он задумался и покрутил на пальце перстень. — Как ты знаешь, теперь я занял место «комиссара».

— Мои запоздалые поздравления. Меня в очередной раз отправляли по делам. Ох уж это начальство.

— Благодарю. Я знаю, что ты занимаешься делом Ицхака. Это правда?

Боаз неопределенно пожал плечами.

— Занимаюсь — это сильно сказано. Ты хочешь что-то узнать?

— Я хочу, чтобы ты передал это дело мне.

От удивления гость вытянулся на стуле и испуганно оглянулся, услышав, как скрипнула сделанная из тонкой соломы спинка.

— Зачем тебе эта головная боль?

— Я располагаю некоторой информацией, которая могла бы кое-что разъяснить. Но мне нужно официальное разрешение от тебя.

Боаз сделал еще пару глотков.

— Ты мог бы помочь мне сейчас, — сказал он, — не получая разрешения на ведение дела. Почему бы тебе не сделать именно так?

— Потому что у вас, майор, нет доступа к этим документам. Они находятся в архиве моего отдела. Точнее, в архиве моего бывшего отдела.

— Что документы, связанные с убийством «комиссара», могут делать в аналитическом отделе? Я думал, что они прикреплены к делу.

Константин сложил ладони и посмотрел на небо.

— Не все, — сказал он.

— Ты можешь хотя бы примерно рассказать мне о том, что это за документы? — попросил Боаз. — Я хочу иметь общее представление, не более.

— Увы, — покачал головой хозяин яхты. — Я не имею права давать тебе такую информацию.

Константин снова наполнил стаканы и отдал один из них гостю.

— Я понимаю твое беспокойство, Боаз. В конце концов, я проходил главным подозреваемым по этому делу.

— Посмотри, что он припомнил, — упрекнул его майор Толедано. — Ты знаешь, что я ни на секунду не сомневался в твоей невиновности тогда, не сомневаюсь и сейчас. Но ты должен понять меня правильно. Если это что-то, о чем я могу знать, ты обязан мне сообщить.

— Я никому ничего не обязан, — прервал его Константин. — И, как я уже сказал, никакой информации я тебе дать не могу. Не потому, что не хочу. А потому, что не имею права.

Боаз поджал губы и долго вглядывался в морскую даль.

— Если я узнаю, что ты в этом замешан — пеняй на себя.

— Мне кажется, ты присутствовал, когда Нурит меня допрашивала. И видел показания детектора лжи.

— Детектор лжи. Ты сам при желании смог бы им поработать. — Боаз допил виски и поставил стакан рядом с бутылкой. — Послушайте меня, капитан. На следующей неделе я передам вам дело «комиссара» Бен Шаббата. Но учтите, что с этого момента я буду следить за вами очень внимательно. И если вы оступитесь хотя бы один раз, я вам этого не прощу. Это первое. А теперь второе. Как вы понимаете, я оставлю за собой некоторые полномочия. И я должен быть в курсе новой информации. Разумеется, если я буду вправе ее видеть. Вы меня понимаете?

— Разумеется, майор.

Константин посмотрел на него, и взгляд этот был довольно-таки холодным. Боазу показалось, что дружеская обстановка теперь приобрела зловещий оттенок. Капитан Землянских глаз не отводил и через несколько секунд заговорил снова.

— Я вижу, ты мне не веришь.