Сотник вдруг встряхнулся. Или понял, что начал болтать лишнее, или просто внутренние часы сработали, догадался, что слишком уже долго они тут болтают и подчиненные могут обидеться, а то и просто уйти, сочтя, что тот же Стах окажется не худшим командиром.

— Ладно, пошли, пошли… Время, — вставая, решительно сказал Кшиштоф.

И вправду, время, согласился с ним Уваров. Наговорил новый приятель достаточно. Дальше пусть специалисты вникают. А ему теперь надо только успеть донести полученную информацию до места. Чтобы не застали мятежники врасплох хотя бы охрану Арсенала.

И теперь вот придется на практике доказать, что теория насчет необходимости своевременных малых жертв не просто пустопорожние умствования, а самая что ни на есть правда жизни.

Уваров отпустил «сотника» на шаг вперед, с некоторым внутренним сомнением вытащил из кармана пистолет, преодолевая последний барьер абстрактного гуманизма, выбросил вперед руку, почти упер «ствол» между лопаток парня, успел еще пожалеть, как все неудачно для того сложилось. Учился бы себе и учился, не забивая голову национальными проблемами…

Нажал спуск.

Кшиштофа ударом четырехсот килограммометров бросило лицом на плитки двора. Пожалуй, умер он мгновенно, ничего больше не успев понять в этой жизни. А уж что там будет дальше…

Выстрел прозвучал совсем негромко и вряд ли бы привлек внимание оставшихся за углом боевиков, поскольку уличный шум не утихал.

Скорее всего, так совпало, что им надоело ждать, и решили они посмотреть, чем же заняты их предводитель и новый соратник. Поэтому продолжать бой Уварову пришлось не из самого выгодного положения.

Отдернув после выстрела руку, он повернулся в сторону узкой щели между торцом главного дома и одноэтажного флигеля, на которую обратил внимание с самого начала. Еще ничего такого не имея в виду, просто по привычке оценивать любую окружающую местность с точки зрения ее приспособленности к ведению боевых действий. И краем глаза успел увидеть возникших в арке ворот парней.

Впереди, как и следовало ожидать, Стах с автоматом, который он держал за шейку приклада, по-пижонски откинув «ствол» на правое плечо. Ничего ведь не ждал плохого, вообразил, скорее всего, что командир заболтался с «волонтером» и выпивают они на двоих, забыв о товарищах. За ним так же беспечно тянулись еще пять или шесть соратников.

Делать нечего. Пока боевики фокусировали взгляды на теле Кшиштофа, ничком раскинувшего руки, с опаленной дыркой в спине, Уваров с поворота, из-под руки выпустил полмагазина навскидку. Просто по направлению, артиллеристы называют это заградительным огнем. И рванулся на путь отхода.

Попасть в кого-то Уваров наверняка попал, но и в ответ почти без паузы стеганула длинная автоматная очередь. Значит, главный противник — уцелел. Хоть и прошли его пули на метр выше головы.

Отскочив и присев за ограждением фонтана, Валерий пальнул еще трижды, теперь целясь в конкретного противника, Стаха. Однако тот, подтверждая подозрения поручика, проявил высший класс боевой подготовки. Метнулся в сторону, упал, перекатился по брусчатке винтом, подставив под пули сразу двух парней, бессмысленно хлопавших глазами за его спиной. Слишком уж медленно все до них доходило.

И вскочил на левое колено, и выстрелил. Цементная крошка от парапета брызнула Уварову в лицо. На этом патроны в коротком пенале «стена» закончились, и на звонкий щелчок затвора Валерий ответил двумя полноценными выстрелами. Увидел, что попал. Хорошо попал, да и смешно было бы промазать с десяти метров!

Еще двумя пулями, снова не слишком прицельными, осадил пыл непонятливых, метнулся в ту самую щель, перевалился через невысокий, чуть выше плеча, забор. И помчался совершенно непонятной, незнакомой анфиладой мрачных, замусоренных дворов-колодцев, связанных арками, полутемными сквозными проходами, до последней секунды незаметными проломами в каменных заборах. Подчиняясь только интуиции и чувству направления.

Кто хоть раз бывал в этих причудливо выгороженных пространствах между средневековыми строениями, поймет ситуацию. Может спасти, а может загубить. Вдруг он оказался в абсолютном тупике, откуда, казалось, даже и обратной дороги нет, и выбрался из него, только сообразив запрыгнуть на мусорные баки, а уже с них дотянувшись до края замшелого забора из тесаного камня.

Удивительно, но, несмотря на крайнюю остроту положения, Валерий еще успевал удивляться абсолютному, полному безлюдью вокруг. Казалось бы, в этом гигантском лабиринте жилых домов, где могли поместиться тысячи и тысячи людей, и детей должно было быть соответственно. Бегать, играть в принятые здесь игры, провожать незнакомца свистом и криками, да даже и камнями, если район криминальный, на что очень было похоже по антуражу.

И как-то вдруг он сообразил, что неожиданным образом оказался в гетто. Знаменитом Варшавском гетто. Для постороннего — непонятном и чуждом, как поселение марсиан. Управляемом совершенно другими законами. Прошла вдруг команда руководства, кагала или раввината, откуда ему знать, и затворились все двери, дети послушно попрятались по квартирам, силы самообороны зарядили винтовки и автоматы. Наблюдают сейчас за ним, решают: пропустить или убить на всякий случай.

«А ты не ходи, не ходи в наш садик!»

Читал он об этом, слушал инструктаж и совершенно забыл. А сейчас вдруг вспомнил.

Уже в пятом или шестом дворе он понял, что, во-первых, ранен, и во-вторых — что за ним по-прежнему гонятся. Пацаны, что с них взять! Азартные, злые, оскорбленные и униженные в своих лучших чувствах, жаждущие отомстить за подлое убийство предводителя, да и просто друга, пацаны.

Вдобавок поляки, с их безрассудным шляхетским гонором. И самое неприятное — знающие и город, и эти кварталы, в частности, куда лучше Уварова. Впрочем, евреев среди них точно нет. «Жидов — в Вислу!» — вот их лозунг. Значит, в самом крайнем случае, можно будет испробовать и этот шанс.

А пока на его стороне только опыт и несравненно лучшая боевая подготовка. А в обойме «беретты» осталось меньше половины патронов, точнее — штук шесть, и если припрет, перезаряжаться будет некогда.

Валерий сунул первый пистолет в кобуру и выхватил второй. Еще восемнадцать выстрелов в запасе, а те — на крайний случай.

Ну вот, показалась над только что им форсированным забором голова в берете, и он, отбежав уже метров пятнадцать, выстрелил. Не на поражение, а рядом, чтобы только остановить и напугать. Убивать без крайней нужды ему по-прежнему не хотелось.

Вопреки всему, что только что думал о гетто Уваров, позади него приоткрылась форточка, и седобородый старик в до невозможности старомодном картузе издал странный звук.

— П-с-с-с… — словно бы тихий, но сразу доставший чуть не до спинного мозга.

Валерий еще ничего не понял, но вскинул ствол пистолета вверх. Демонстрируя миролюбие.

— Русский? — тем же суфлерским шепотом спросил старик.

Неожиданно для себя поручик кивнул.