Она искривила губы.

— Наоборот. Мунтвиг решил, что…

Она умолкла, долго и с явным отвращением цедила сквозь зубы местное вино, слабое, зато кислое, как уксус.

— Что он решил?

— Он посчитал, — ответила она наконец, — что мое место ближе к вам, чем к нему.

Она выбирала обтекаемые фразы, что и понятно, я подавил в себе естественное чувство, даже целый ворох чувств, тоже вскинул голову, стараясь, чтобы это выглядело так же глупо и надменно.

— У вашего Мунтвига мания величия, — я сделал намеренную паузу, но она не возразила в том смысле, что Мунтвиг это Мунтвиг, он не ее Мунтвиг, а сам по себе Мунтвиг, и я добавил: — Как и у вас, принцесса.

— Ваше высочество? — спросила она оскорбительно вежливо.

— Оба считаетесь только со своим мнением, — пояснил я высокомерно. — Ни вам, ни ему даже в голову не приходит мысль, что я могу думать иначе! А я, кстати, думаю. И совсем не так, как вам двоим изволится.

Она промолчала, я крикнул громко:

— Зигфрид! Посмотри, Норберт должен быть где-то близко.

Послышались удаляющиеся шаги, через несколько минут полог отодвинулся, Норберт просунул голову, но не вошел.

— Ваше высочество?

— Норберт, — сказал я, — как далеко сейчас от нас этот отказник? Я имею в виду Мунтвига?

Он покачал головой.

— Далековато, к тому же расстояние с каждой минутой увеличивается.

— Что случилось?

— Только предположение, ваше высочество…

— Говори!

Он сказал осторожно, тщательно скрывая бурную радость:

— Похоже, армия Меганвэйла перешла в наступление.

— Тьфу-тьфу, — сказал я и, спохватившись, перекрестился. — Господи, прости за этот языческий жест, я шалею от радости. Мы выстояли под твоей десницей и начинаем расправлять плечи!.. Да ты зайди, принцесса очень устала с дороги и не укусит.

— Правда? — спросил он и, переступив порожек, добавил: — Во всяком случае, эта версия более правдоподобна, ваше высочество.

Я понял и сказал уже тише:

— Да, он наверняка старается подальше удалиться от такой… невесты, но мы будем считать, что герцог Меганвэйл перешел в наступление. Это поднимет дух нашей армии.

Принцесса фыркнула, но промолчала, хотя сам ее вид говорил, что от таких, как она, мужчины не бегают. А то, что мы умеем креститься, ничего не говорит, у нас ложный Господь, не тот Иисус, сомнительной репутации Дева Мария, а Библия вообще кривая.

— Отыщите ту кобылу, — велел я, — что носила принцессу, а также подберите новое седло для нее. Ее высочество поедет верхом.

Он вздохнул.

— А может… ее проще удавить?

— И вызвать конфликт с ее отцом? — спросил я. — Нет уж, с одной империей пока не знаем, как справиться, но с двумя…

Он подумал, кивнул.

— Да, дешевле найти ту лошадь и подобрать седло по ее… бедрам.

— Действуйте, дорогой друг, — сказал я.

Он вышел, принцесса все еще морщится, солдатские шуточки не для нежных ушей, а я поднялся и сказал с поклоном:

— Ваше высочество, фрейлин у нас не водится, но если вы не в состоянии сами расшнуровать свой корсет…

— Спасибо, сэр Ричард, — прервала она непререкаемым тоном, — но обойдусь без вашей помощи.

— Да я и не предлагал, — ответил я.

— Предлагали, — отрезала она.

Я снова поклонился и вышел и только за шатром понял, что в самом деле уже предложил, пусть и в мыслях, даже представил себе эту картину во всей красе и чувственности.

Она проспала шесть часов, когда наконец Скарлетт Николсон, которую Зигфрид по такому деликатному случаю привлек и к охране шатра, подошла к костру, возле которого я на коленке расстелил карту, поклонилась по-мужски.

— Ваше высочество?

— Ну?

— Принцесса изволила проснуться, — сообщила она деловым тоном, понимая, что никакой скидки ей на пол не полагается, — и сейчас обедает.

Я покачал головой.

— Обедает?.. Скоро время ужина. Что сказала?

— Ничего, ваше высочество, — ответила она смиренно. — Хотя…

— Ну?

— Интересовалась, где вас… ангелы носят.

Я сказал с сарказмом:

— Ну да, я же должен сидеть возле нее и не давать пылинке обрушиться на ее безмятежное чело!

Она спросила в недоумении:

— Ваше высочество?

Я отмахнулся.

— Сейчас буду.

Они с Зигфридом переглянулись, очень уж мой голос прозвучал при подчеркнутой небрежности как-то обреченно. Зигфрид тут же ушел, а я свернул карту в рулончик и передал слуге, хотел было посмотреться в зеркало, но и его нет, да и не стал бы под придирчивым взглядом Скарлетт…

Возле входа в мой шатер Зигфрид придирчиво дрючит телохранителей на предмет дисциплины, на стук подошв моих сапог быстро обернулся.

— Ваше высочество?..

— Оно там? — спросил я угрюмо.

— Ее высочество, — ответил он, — принцесса Аскланделла Франкхаузнер, дочь императора Вильгельма и как бы невеста императора Мунтвига…

Я сказал зло:

— Ты мне титулы засунь сам знаешь куда! Принцесса еще там?

— Ее высочество изволит быть там, — доложил он тем же почтительным голосом. — Естественно, чем-то недовольна, но ей можно и даже простительно…

Я рыкнул:

— С какой стати?

— Принцесса же, — объяснил он.

А вот хрен, подумал я мстительно, у нас как бы равноправие местами, и я демократ, хоть и авторитарный, зато с зачатками либеральных ценностей, хоть и пока ма-а-а-ахоньких, глазу пока незримых, но чувствую, как зреют вот такие грозовые зерна этих сорняков.

Я отодвинул полог, принцесса нервно ходит взад-вперед по шатру, выспалась, посвежела, энергия бурлит, хоть и дочь императора, воспитана как-то в щадящем режиме… хотя, кто знает, может быть, император как раз и гоняет своих детей в хвост и гриву, чтобы удержали империю в руках, не дали развалить, как чаще всего получается у тех, кто родился в роскоши, а не завоевал ее потом и кровью.

Я с порога чуть-чуть наклонил голову.

— Ваше высочество…

Она ответила так же безразлично:

— Сэр Ричард…

Я сел за стол без приглашения, это вообще-то мой шатер, да и обойдемся без галантерейных штучек.

— Так как же поступим? — спросил я протокольным голосом. — Вернуть вас немедленно взад не получится, расстояние между нами и вашим Мунтвигом увеличивается, по непроверенным, но заслуживающим доверия данным разведки, с каждой минутой. Если бы вы хоть не спали, как медведица в зимней спячке, еще был бы шанс догнать… Есть и другой вариант…