— А что Аликс? Они ведь жили в одной квартире.

— Если она и знает что-то о Лорел, то никогда ничего нам не говорит.

— А что Джордан?

Кэрол вздохнула:

— Я поняла, что они с адвокатом разыскали ее, и Джордан нашел ей жилье, когда продавали их дом.

Потребность взять Камерона на руки и прижать его к себе, защищая от всего, была почти непреодолимой, но Кэрол устояла.

— Лорел — отчаянно запутавшаяся в жизни молодая женщина со множеством проблем.

— Но она совершила один очень правильный поступок в своей жизни, подарила вам с Дугом своего сына.

— Пусть у нее все будет хорошо, — тихо сказала Кэрол, и она действительно желала Лорел добра.

Спустя несколько лет Камерон, возможно, станет интересоваться своими настоящими родителями, даже, может быть, захочет их найти. Это будет его решение, но сейчас, когда формируется характер Камерона, этот малыш принадлежит ей и Дугу. И их любовь, и их ценности заложат фундамент его личности.

Лидия принесла пряжу за прилавок и пробила чек. После того как Кэрол заплатила за нее, она сунула нитки в пластиковый пакет в корзинке на коляске сзади и направилась к выходу.

— Увидимся в пятницу.

Лидия на прощание помахала им рукой, и Кэрол покатила коляску вниз по тротуару, мимо цветочного магазина и кафе, к холму, району порта и своему кооперативу.

Она пробыла дома всего несколько минут, когда пришел Дуг. Он поцеловал Кэрол, а потом протянул руки к Камерону, высоко подбросил его, крепко прижал к себе. Кэрол всегда умилялась, когда видела мужа с сыном. Личико Камерона светилось от радости при виде своего папочки, и он визжал и хлопал в ладоши.

Эти мгновения были такими пронзительными и реальными. Они так долго этого ждали. Они страдали и шли на жертвы, но теперь это было не важно. У них есть сын. У них есть семья. Кэрол закрыла глаза, желая как можно полнее насладиться этим моментом.

Дуг уселся на пол и стал играть с Камероном. Папа и сын складывали кубики, пока Кэрол смотрела на них со слезами умиления на глазах. Она понимала, что в будущем все не может быть так же замечательно, как сегодня. Но это не имеет значения. Она чувствовала себя довольной и счастливой, и пустота, которая чуть было не разрушила ее, ушла.

Кэрол была совершенно счастлива.

Аликс навела последние штрихи на своем крем-брюле и отступила назад, чтобы дать учителю шанс оценить ее работу. Мистер Диамо вышел вперед и осмотрел его придирчивым взглядом, затем постучал по корочке из жженого сахара, попробовал кремовую субстанцию под ней и одобрительно кивнул. Потом повернулся к ней:

— Хорошая работа, Аликс. Можете быть свободны.

Аликс уставилась на своего учителя, уверенная, что она ослышалась. Однако не стала долго ждать, сняла свой колпак и фартук и поспешила из класса. Похвала Диамо была столь же редкой, как и добровольные чаевые.

Ее бюджет был скудным, таким он будет оставаться и в следующем году двухлетней программы обучения. Но Аликс жила и на меньшее. Нехватка денег не беспокоила ее, потому что она занималась любимым делом. Приготовлением пищи. Годами она мечтала учиться в кулинарной школе, но обучение там стоило почти столько, сколько и обучение в колледже. Оно и оставалось бы ей не по средствам, если бы не ее друзья Жаклин и Ризи Донован.

Аликс познакомилась с Ризи вскоре после того, как Кэрол и Дуг усыновили малыша Лорел. У Ризи было множество влиятельных друзей, и, используя свои связи, он сумел направить ее учиться на стипендию, предложенную местным загородным клубом. И словно этого было недостаточно, Жаклин настояла, чтобы Аликс жила в их домике для гостей, пока учится в кулинарной школе. Их домработница недавно ушла на пенсию, и теперь Аликс имела работу по уборке дома, которая давала ей достаточно денег, чтобы оплачивать основные расходы.

Все складывалось слишком хорошо, чтобы в это можно было поверить. Время от времени Аликс приходилось щипать себя, чтобы убедиться, что все происходит на самом деле. Чтобы убедиться, что это происходит с ней, с Аликс Таунсенд.

Сняв форму, Аликс набрала мобильный Джордана с платного автомата в раздевалке.

— Привет, — сказала она, когда он ответил.

— Закончила на сегодня?

Казалось, он ждал ее звонка.

— Мистер Диамо сказал, что я могу идти.

— Уже? Должно быть, ты все сделала правильно.

— Должно быть, — повторила она, закусив губу, чтобы не начать хвастаться.

Для этого у нее будет полно возможностей, когда она окажется вне слышимости других учащихся.

— Интересуюсь, чем можно тебя подкупить, чтобы заставить приготовить крем-брюле для меня? — игриво спросил он. — Это мой любимый десерт.

— Ну, не знаю. Но могу поспорить, обязательно что-нибудь придумаю.

— Могу поспорить, ты можешь. Тебя забрать?

— Если хочешь.

Он был занят целыми днями, и просить его было неловко. Она не стала бы звонить, но слишком волновалась из-за этого теста, и Джордан попросил дать ему знать, как она его сдаст.

— Я могу поехать и на автобусе, — сказала Аликс.

— Мне по пути.

Она прождала у Кулинарной академии Сиэтла около десяти минут, пока подъехал автомобиль Джордана. Они вот уже почти год встречаются, и она привыкла к тому, что он принимает участие в ее жизни, — привыкла ко многим непривычным вещам. Ему даже удалось уговорить ее регулярно ходить в церковь. В первый раз она почувствовала себя нормальным человеком, ведущим нормальную жизнь, в окружении людей, которые беспокоились за нее и хотели, чтобы она преуспела в жизни. Она решила, что Джордан был прав. Бог от нее не отвернулся.

Джордан припарковался у обочины и перегнулся через сиденье, чтобы открыть ей дверцу. Аликс скользнула внутрь, и они обменялись легкими поцелуями. Джордан проверил зеркало заднего вида, а потом влился в автомобильный поток.

— Не думаю, что ты помнишь, какой сегодня день, — небрежно заметил он.

Аликс пошевелила мозгами, но ничего не смогла придумать.

— Разве шестое мая имеет какое-то особое значение?

— А для тебя не имеет? — Он бросил на нее взгляд обиженного маленького мальчика.

— По всей видимости, нет.

Джордан ухмыльнулся и сделал вид, что целиком поглощен транспортным потоком делового центра Сиэтла.

— В этот день ты в первый раз стрельнула в меня своими невинными голубыми глазками в видеопрокате.

— У меня глаза карие!

— Какие бы ни были! — сказал он тем же легкомысленным тоном, каким она часто разговаривала с ним. — Ты честно не помнишь? Это было шестого мая. Ты стояла у видеопроката и курила. Я собирался взять фильмец напрокат, а ты остановила меня под каким-то неубедительным предлогом.