до, так и после либерализации торговли, никогда не была сильно ограничена законом. Конечно, японская экономическая система опирается на правовую основу, но, как правило, на короткие, очень общие законы, примером которых может служить Закон о специальных мерах. Фактические детали оставлены на усмотрение бюрократов, что позволяет обеспечить узконаправленное воздействие. А крупные сферы экономической деятельности не охватываются ни общими законами, ни подробными распоряжениями кабинета министров или министерств, а остаются в ведении административных органов. Полномочия административного руководства сродни предоставлению командиру или капитану корабля полномочий отвечать за все вопросы, входящие в его компетенцию. Административное руководство является вполне логичным продолжением капиталистического государства развития с его акцентом на эффективность, а не на законность.

Сила административного руководства значительно повышает способность японских экономических чиновников быстро и гибко реагировать на новые ситуации и дает им достаточно возможностей для проявления инициативы. Японцы, безусловно, выиграли от устранения юридических посредников и отказа от состязательных отношений в частно-государственных сделках. Разумеется, этими уютными отношениями между чиновниками и предпринимателями можно злоупотреблять, и, как мы увидим в следующей главе, иногда злоупотребляют. Но, учитывая общие императивы развития послевоенной Японии, общество было готово пойти на компромисс между бюрократами, время от времени превышающими свои полномочия, и более быстрым и эффективным управлением экономикой. По мере того как степень либерализации торговли и капиталов сократилось, административное руководство уменьшилось, но оно никогда не исчезнет полностью с японской сцены, учитывая осознание обществом экономической уязвимости Японии и признание необходимости государственной координации экономической деятельности.

Будучи последним из бюрократов старого образца, занимавшихся промышленной политикой, Сахаси прилагал все усилия для смягчения последствий либерализации и сохранения высоких темпов роста как можно дольше. После его прихода к власти MITI подвергся шквалу критики в свой адрес, а отношения сотрудничества между правительством и бизнесом начали давать трещины под давлением требований частного сектора о восстановлении самоконтроля. Однако вскоре после первого "нефтяного шока" 197374 гг. в МИТИ вновь возникла потребность в услугах - возглавить третью стадию наукоемкой индустриализации и исправить многие злоупотребления, сопровождавшие восстановление самоконтроля. Министерство также подверглось внутренней реформе и пересмотру качеств сотрудника MITI. В отличие от Сахаси и его коллег старшего поколения, новый сотрудник МИТИ должен был иметь опыт работы в международных делах, владеть иностранными языками и в равной степени заниматься как управлением торговлей, так и промышленной политикой. В отличие от Сахаси, который сам себя называл "бюрократом, ориентированным только на внутренние нужды", его преемники были "космополитическими националистами".

Прохождение линии Киси-Шиина не означало прекращения высокоскоростного роста. Если в 1950-1967 гг. среднегодовые темпы роста производительности труда в Японии составляли 9,5%, то в 196773 гг. они увеличились до 10%, а в 197879 гг. после тяжелых последствий нефтяного шока стабильно держались на уровне 8,3%. К концу 1970-х годов Япония и ее союзник - США - ежегодно производили около 35% общего объема новой продукции на планете и осуществляли почти 20% мировой торговли. Япония стала богатой страной. Настоящее наследие таких людей, как Сахаси, заключается не в их менталитете "контролирующего бюрократа", а в том, что они показали стране, как изменить свою промышленную структуру в соответствии с изменениями в экономической среде, причем сделать это, не отказываясь от преимуществ демократии и конкуренции. Благодаря MITI Япония получила больше знаний и практического опыта о том, как сворачивать старые отрасли и создавать новые, чем любая другая страна в мире.

Глава 8. Интернационализация

 

За десятилетие, прошедшее с рецессии 1965 г. до рецессии после первого "нефтяного шока" (1974 г.), пути МИТИ и Японии сначала разошлись, а затем вновь сошлись. Япония достигла зенита своего послевоенного экономического роста, но МИТИ страдал от классического случая величайшего бюрократического недуга - выполнения миссии и потери функций. Одна проблема за другой мучила министерство в этот период: загрязнение промышленности, восстания против его административного руководства, обвинения в коррупционном сговоре с крупным бизнесом, инфляция, недовольство общественности некоторыми последствиями политики размещения промышленных предприятий (особенно фактическим обезлюдением некоторых префектур на побережье Японского моря, Симанэ и перенаселенность промышленной зоны Токио-Кобе), а также серьезный ущерб отношениям с главным экономическим партнером Японии - США, вызванный торговым дисбалансом, заниженным курсом иены и промедлением Японии с либерализацией капитальных отношений.

К середине 1970-х годов министерство стало демонстрировать новую силу: оно успешно переосмыслило свою миссию, изменило кадровый состав, получило новую структуру, избавилось от тех элементов своего наследия, которые утратили актуальность, и в то же время вновь утвердило те элементы, которые по-прежнему были необходимы Японии. Нефтяной кризис и все его последствия дали министерству новую жизнь. Основная проблема МФТИ в то время заключалась в том, чтобы понять, какие изменения необходимы, ответить на критику и отбиться от конкурентов, таких как Министерство финансов, которые видели в ослаблении влияния МФТИ выгоду для себя. Один из чиновников назвал 196869 гг. худшим годом в истории МФТИ, а заместитель министра Морозуми Ёсихико (197173 гг.) назвал годы, предшествовавшие основной реформе министерства в июле 1973 г., "длинным темным туннелем".

 

Все началось с либерализации движения капитала. После вступления Японии в ОЭСР в 1964 г., когда она сделала больше оговорок к кодексу либерализации капитала ОЭСР, чем любой из шестнадцати других членов, за исключением Испании и Португалии, страна, казалось, забыла, что разумно свободное движение капитала между странами-участницами является одной из основных целей ОЭСР. Однако многие иностранцы не преминули напомнить японцам, что они согласились отменить ограничения на прямые иностранные инвестиции в японскую экономику. Членство в ОЭСР давало Японии ряд преимуществ, в частности, облегчало размещение ее ценных бумаг на зарубежных рынках; кроме того, она сама являлась крупным инвестором в Корее, Тайване и Юго-Восточной Азии. Впервые вопрос о медлительности Японии был поднят в мае 1965 года на японо-американской конференции финансовых лидеров. Требования к Японии провести либерализацию были вновь выдвинуты в июле на заседании японо-американского Объединенного комитета по торговле и экономике, повторены в декабре на съезде Business International в Токио, а в феврале 1966 г. - в самой ОЭСР.

 

Сама мысль о либерализации капитала вызывала ужас в сердцах чиновников МИТИ и руководителей японской промышленности. По их мнению, либерализация торговли означала лишь удовлетворение мировой конкуренции в отношении продукции (качество, дизайн, цена и т.д.), на уровне которой Япония выработала успешную стратегию импорта технологий из Европы и Америки, сочетания их с японской рабочей силой и последующего предложения на рынке продукции, способной выгодно конкурировать с продукцией других стран. Но либерализация капитала означала конкуренцию на всех уровнях предприятия: технологии, капитальные ресурсы, управленческие навыки и т.д. Низкий уровень капитализации японских