– Что значит, я не разрешаю? – удивился Вадим. – Иди, если хочешь. Я, так и быть, даже с тобой схожу. Вполне возможно, что нас там даже выслушают. Всячески. Только искать не будут.

– Ладно-ладно, не кипятись. Я согласна, ты прав. Но все равно, что ему от Степаныча понадобилось?

– Пока не знаю, Маша. И я не кипячусь. – В отличие от нее Вадим был спокоен. – Но нравится это мне все меньше и меньше.

– Вот и мне тоже. Я ему звоню, а он как будто от меня прячется. Он к телефону не подходит, иногда потом перезванивает, а чаще даже и не перезванивает. И секретарша его мне какие-то глупости говорит, такое чувство, что она меня с ним соединять не хочет. Как ты думаешь, она его сообщница?

По кухне пополз угрожающий запах горелого. Это пригорал ко дну кастрюли рис, впитав в себя всю воду.

– Маша, мы горим. – Вадим ловко подцепил кастрюлю, сдвинул на край плиты. – Слушай, может быть, твой друг детства пытается что-то разузнать о твоем прошлом, о Лошках? Иначе зачем еще ему Степаныч понадобился?

– Да что он может разузнать! – возмущенно кричала Маша, яростно размазывая по столу пролившийся кетчуп. – Какое у меня прошлое? В моем прошлом нет ничего такого, что нужно скрывать. Он что, не может у меня сам спросить? Вот просто так взять и у меня спросить? Что за тайны мадридского двора? И жена его ко мне ходит. Зачем она ходит?

– Маша, не преувеличивай. Она к тебе не ходит, а всего один раз пришла.

Вадим на всякий случай отодвинул подальше от Маши стаканчик со сметаной.

– Ну и пусть один. А зачем? Затем чтобы в сейф залезть. Это что же получается? Мишка приходит, когда меня дома нет, жена его приходит. – Маша сочла за лучшее не рассказывать Вадиму, что, по Карининым словам, у нее с Мишкой какие-то непонятные любовные отношения и впереди счастливая семейная жизнь. Вдруг он сейчас из себя выйдет из-за этого, как Македонский раньше. После Македонского Мария твердо усвоила, что не нужно давать поводов для ревности, даже малейших. – Что им всем нужно? Да они просто сейфом пользуются как у себя дома. Что они там хранят? Я ведь не знаю, я его даже открыть не могу. И спросить не могу, потому что эта зараза не хочет со мной разговаривать. Вадь, давай ты к нему сходишь, а? Спроси у него, что ему от меня нужно? И от Степаныча тоже. Это же не просто совпадение, что Степаныча после Мишкиного звонка по голове шарахнули! Хорошо, что все обошлось, а если бы Степанычу голову проломили, и он умер бы? А может быть, он этого и добивался?

– Маруся, не гони волну. Нельзя вот так нахрапом выяснять, ничего он не скажет. Мм, очень вкусно…

Сильное преувеличение – подгоревший рис был сильно пересолен и сух, а рыба отчего-то попахивала апельсином, овощи в салате нарезаны кое-как и буквально плавали в сметане.

– Уверяю тебя, он скажет «не был, не видел, не при делах». Но встретиться с Мишей тебе обязательно нужно, интересный он фигурант. И не я, а ты сама должна это сделать, чтобы он не насторожился и раньше времени не понял, что ты все знаешь. А я давай пока останусь в запасе, как тяжелая артиллерия.

– Да я рада бы, но он не хочет встречаться.

– А ты будь хитрее. Ты пошли ему смс-ку, что у тебя неприятности и нужна его помощь. Напиши, чтобы срочно позвонил. А когда позвонит, потребуй, чтобы приехал. И лучше встречайся с ним здесь, дома. На своей территории всегда легче говорить.

– Да ты что? Как я с ним буду одна в квартире? Вдруг он и меня тоже? Какой-то вкус странный у рыбы или мне кажется? Ты только тогда из дома не уходи.

– Да не глупи ты, ничего он не сделает тебе. Нормальный вкус, хороший. Только чай давай я сам сделаю. Во всяком случае, пока не узнает то, что ему нужно, ничего он тебе не сделает. А ты при встрече ничего сама ему говорить не должна, только смотри и слушай. Можешь задавать наводящие вопросы, но осторожно. Он не должен понять, что ты что-то знаешь. Только смотри и слушай, поняла?

– Поняла, звоню. – Мария решительно схватила телефон.

– Маруся, вечер на дворе, – пытался охладить ее пыл Вадим, – на ночь глядя такие дела не делают. Утро вечера мудренее, говорят. Лучше завтра.

– С ума сошел? Завтра! Да я до завтра рехнусь от мыслей. Хочешь, чтобы меня под утро в сумасшедший дом отправили? Нет, сегодня позвоню, и пусть только попробует сказать, что занят, или не ответить.

Михаил ответил сразу же, будто сидел и ждал Машиного звонка. И уговаривать его долго не пришлось, сказал, что скоро подъедет, раз Маше так нужно.

– А ты дома останешься? – Маша опять растеряла внезапно нахлынувшую решительность. – Я с ним одна боюсь.

– Маша, да как я останусь? – Вадим поднялся из-за стола, аккуратно сложил грязную посуду в посудомоечную машину, убрал с видных мест собственные вещи. Другу детства не нужно давать поводов для лишних вопросов. – В шкафу буду прятаться? Или под ванной? Он же в этой квартире столько лет жил, он в любую комнату может зайти.

– В спальню ко мне он никогда не заходит, – не сдавалась Маша. – Это неприлично, заходить в спальню к женщине.

– Конечно, – подтвердил Вадим. – У тебя в спальне сейф, который интересует вас обоих. Ты ему скажешь: «Миша, покажи мне, как сейф открывается», – вы заходите, а я на кровати лежу.

– Ты прав, – вздохнув, согласилась Мария, – только мне страшно. Вот скажи, как мне жить дальше, если я даже Мишке больше не доверяю?

– Ну, мать, все течет, все изменяется. Мне же ты доверяешь? Не бойся. Я буду недалеко. Я во дворе посижу, у соседнего подъезда.

– Нет, ты лучше гуляй по набережной, под окнами. Если что, то я окно открою и на помощь буду звать.

– Давай так. И ничего не бойся. Я буду рядом.

Маша кое-как успокоилась, но ненадолго. Вадим отправился на набережную, на боевой пост, а она в ожидании ходила по квартире из угла в угол и размышляла о событиях последних дней. В очередной раз пришла к мысли, что ничто ей так не дорого, как благополучие окружавших ее людей. И если со спасением Ивана и Степаныча она явно опоздала, то здоровье Вадика было все еще в ее руках. Игры становились чересчур опасными, не стоили никаких материальных ценностей.

Раз Мишке так надо, то пусть все забирает. А если это не Мишка? Вдруг она на него напраслину возводит? А кто тогда? А например, Пургин, Македонский или еще кто? Все равно пусть забирают.

Маша пошла в прихожую и выложила на самое видное место единственную свою ценность – четки. Раз Мишка ищет в ее лошковском прошлом, то так тому и быть, пусть берет единственную ценность оттуда. Она сама ничего предлагать не станет, раз Вадим запретил, а просто положит на видное место. Маша подумала-подумала и на всякий случай пристроила рядом записку, чтобы совсем уж было понятно.

– Мурка, привет! Как дела? – Михаил Юрьевич был неестественно бодр и оптимистичен. – Выглядишь хорошо, молодец.

Он врал – ничего хорошего в Маше не было. Наоборот, круги под покрасневшими глазами, щеки ввалились, волосы торчат в разные стороны. Врал и понимал, что она это чувствует. Врал ей и ничего не мог с собой поделать, чувствовал себя скверно.