– Ох, что это я! Негоже заявляться в Йоль с пустыми руками, – встрепенулась Аврора и сделала шаг в сторону.

Диего, вошедший в дом, мягко вел Морган за плечи. В одном желтом платье, но уже чистом, словно на нем и не было никакой крови, Морган смотрела себе под ноги. Она даже не моргнула, когда Диего ласково стряхнул снег с ее всклоченной макушки. А я вдруг заметила, что на шее у Морган больше нет оловянного крестика… Как и нет каких-либо эмоций в потускневших глазах.

– Пастух вернул заблудшего агнца в стадо, – ощерилась Аврора самодовольно. – За это пастуху полагается горячий суп и ночлег. Проводишь меня на кухню, Одри? Есть разговор.

– А вы знали, что Мексика занимает четвертое место в мире по биологическому разнообразию? Пять видов климата и девять экосистем!

Тихий океан тянулся параллельно извилистой дороге, как шелковая лента из атласа, которой моя младшая сестренка Эмма любила подвязывать волосы. Даже издалека было слышно шипение пены, когда двухметровые волны накатывали на берег. Кроме океана, взгляду и не за что было уцепиться: голые равнины да коричнево-белый песок. Редко где можно было заметить поросли грушевого кактуса или юкки. Этот скудный пейзаж, как и температура в тридцать пять градусов по Цельсию, навевал мне ностальгические мысли о пустыне Мохаве. Как и там, здесь даже в декабре было легко получить солнечный удар, если долго ходить без панамы. Кондиционера едва хватало, чтобы охладить салон арендованного внедорожника, и я незаметно приоткрыла окно. Сквозь щель потянулся душный воздух, несущий сладость тростникового сахара и остроту чили из фургонов-закусочных, припаркованных на дороге. Машин и туристов встречалось все меньше и меньше по мере того, как мы удалялись от Тихуаны и продвигались в глубь Нижней Калифорнии, пока и вовсе не съехали на бездорожье.

– В Мексике обитает более пятидесяти видов колибри и несколько видов пеликанов, а шестьдесят процентов фауны составляют разнообразные кактусы…

Исаак перелистнул страницу путеводителя, купленного на заправке, и Диего, сидящий впереди, ненавязчиво сделал радио громче. В тот же миг телефон на моих коленях завибрировал, высвечивая номер Тюльпаны. Закрыв окно, чтобы песчаная пыль не летела в глаза, я быстро прочитала:

«Все под контролем. Аврора занимается с Морган в оранжерее. Я слежу».

От «Аврора» и «Морган» в одном предложении мне уже становилось дурно, а от мысли о том, чему она может ее научить, и вовсе пересыхало во рту. Я до сих пор не понимала, как это случилось: я с одной половиной ковена в Мексике, а Аврора с другой половиной ковена в Шамплейн. Доверить ей приглядывать за самой царицей ведьм было верхом безрассудства!.. И все-таки я согласилась на это. Как же так получилось?!

Впрочем, я прекрасно помнила как.

– Ты предлагаешь мне отправиться в Санта-Муэрте, а тебя оставить здесь, в сердце моих земель, обучать Морган? – со смехом переспросила я тогда на кухне особняка, когда Аврора, заявившись ко мне на порог, потребовала чашку горячего супа. Конечно, на самом деле ее интересовал далеко не суп: взобравшись на высокий стул за кухонной стойкой, она нянчила в руках бокал с мускатным вином и хитро улыбалась.

– Предлагаю, – кивнула Аврора. – А чего здесь думать? Наша прославленная Königin[11] впервые убила человека. И не как ты, посредством ритуала связи, а собственными руками… Это непросто пережить. К тому же Морган – четвертая реинкарнация, я верно поняла? В ее теле всего одна душа, но ведет она себя так, будто воительница Морриган – отдельная сущность, просыпающаяся, когда ей заблагорассудится. Это опасно! Морган должна принять себя: шумерская богиня, Эхоидун из ковенских легенд, кроткая девочка, ирландская воительница – все это она одна. Нет никаких четырех воплощений – есть только Морган. Но если она не смирится с этим… Дальше будет только хуже. А ты знаешь, как это бывает.

Аврора стрельнула фиалковыми глазами на мои руки, внутреннюю сторону которых когда-то увивали чернильные вены, отравленные Шепотом. Они больше не напоминали о себе и не чесались, но я все равно рефлекторно одернула рукава, в глубине души жалея, что успела ввести Аврору в курс дела касательно пророчества о Девяти Началах.

– Кому, как не Королеве Шепота, учить девочку дружить со своей тьмой? – продолжила Аврора свой монолог. – Смерть высвободила ее истинный потенциал. Теперь им нужно научиться управлять. Видела тех мертвых зверей в лесу? Морган вывернула их наизнанку случайно. – Я содрогнулась, вспомнив ужасное зрелище, а заодно вспомнила и то, что произошло буквально час назад: пытаясь зажечь камин, Морган зажгла абсолютно все свечи в доме. Явно прочитав мои мысли, Аврора кивнула: – Именно. Ее магия стала больше. Теперь, если она теряет концентрацию, эта магия выплескивается, как бурный поток. Я помогу Морган обуздать его, а ты в это время разузнаешь все о своем диббуке, за которым вы гоняетесь, как шавки за почтальоном. Не тащить же тебе малышку в Мексику, когда она в таком плачевном состоянии и так… нестабильна.

– Какой тебе с этого прок? – сощурилась я, ставя чашку с душистым зеленым чаем в раковину и бросая невольный взгляд на задвинутые створки двери, за которыми что-то посыпалось. Наверное, книги с тумбочки, на которую Коул слишком сильно оперся, подслушивая. – Только не делай вид, что тебе не плевать на смертных и их детей. Давай честно: хочешь прибрать к рукам Эхоидун? Думаешь, она переметнется к Шепоту?

Аврора растянула губы в жеманной улыбке и покачала головой. От этого локон вишневых волос, забранный за ухо, скатился ей на щеку. Звякнул бокал с вином, возвращенный на столешницу, и Аврора сказала то, что я ожидала услышать:

– Мне плевать на детей. Пусть Паук отрывает им головы и руки, пусть матери смотрят на это и льют горькие слезы – до тех пор, пока это не дети и матери Шепота, я и пальцем не пошевелю. Только не ради смертных… Ты и твоя мамочка сами взвалили на себя ответственность за них. Мне же это неинтересно. Так что дело не в детишках, ты права, но и не в моих амбициях тоже. Я пришла и предлагаю свою помощь лишь потому, что Морган сама позвала меня.

– Она звала всех Верховных! – раздраженно парировала я. – Я тоже слышала песнь Эхоидун. И Тюльпана…

– Может, вы и слышали, но слушали ли вы ее? Морган страшно. Я вижу в ней себя. – И когда я нервно хохотнула, едва сдерживая остро́ту на тот счет, что едва ли Морган похожа на эгоистичную маниакальную стерву, Аврора продолжила: – Мне было двенадцать, когда работорговцы подарили меня королю франков Хлодвигу I. Я стала его наложницей. На тот момент у меня не было ни магии, ни каких-либо предпосылок к ней, но в первую же ночь, когда он насильно разделил со мной ложе, я остановила его сердце. Желала ли я ему смерти? Да. Но хотела ли я убить его? Нет. Я сбежала и даже пыталась покончить с собой, считая себя не только опороченной, но и проклятой… Примерно то же самое сейчас чувствует Морган. Тебе тоже доводилось чувствовать себя так, я знаю, – вдруг сказала Аврора, и я содрогнулась, радуясь, что успела убрать из рук чашку, иначе бы выронила ее. – Однако у тебя полно других забот, а мне как раз в последнее время очень скучно… Alle Gewässer fließen ins Meer[12].