Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Доктор облизал потрескавшиеся губы и закрыл глаза.
«А теперь смирись. Ты слишком долго испытывал судьбу и не рассчитал силы. Стыдно. Ты стоял у операционного стола полжизни. Учился усмирять чувства, чтобы принимать правильные решения. А в самый важный момент сплоховал. Растратил все на порывы. Теперь смирись».
Илий положил ладони на головы девочке и мальчику. Солнце коснулось их ног.
Бездонное небо над ними манило синевой. Может быть, София права, и там, на небе, их ждет другая жизнь. Пусть не все взрослые туда попадут, но для детей-то уж точно найдется место.
Небо. Синь. Жаль, ее не выпить. Жаль, она не падает вниз под силой всемирного тяготения.
ДОЖДЬ.
Горящими буквами зажглось в сознании.
Доктор подскочил от неожиданности. Синь, падающая с неба. Ну, конечно! Сколько недель уже не было дождя? Водопровод, колодцы, поливочные машины, пожарные водоемы – все это работало исправно. Но дождя, пусть даже мелкого, моросящего, он не видел уже больше месяца. Почему?
Потому что никто о нем не просил.
Илий покачал головой, слабо улыбнулся. Медленно и вдумчиво проговорил:
– Не нужно вдыхать в меня силу. Не нужно спасать мою жизнь. Пусть просто пройдет дождь. Обычный дождь, я прошу Тебя… Остальное я сделаю сам.
Он сидел и таращился в пустое небо, где на сотню километров не было видно ни одного облачка. Время шло, и улыбка тускнела на его лице. Веки тяжелели…
Под боком что-то копошилось. Илий с трудом открыл глаза.
Дэн тянул к нему руку, цеплялся за футболку, хрипел.
– Что? – спросил Илий. – Воды нет.
Парень замотал головой. Лег ничком, прислонил щеку к земле, что-то пробормотал.
– Не понимаю.
– Трясется. Земля, она…
Бу-ф-ф-ф! Упал где-то вдали лист нержавеющей стали. Откликнулись камни, откликнулся ствол старого дуба. По спине побежали мурашки.
Треск рвущейся ткани в небе.
Бу-ф-ф-ф!
Дети проснулись, сонно захлопали глазами, удивленно раскрыли рты.
Из-за далеких гор по небу полз влажный и грозный кит. Клубился, пыхтел, сверкал огнями и тащил за собой армию побратимов.
Глава 34
Предчувствие
Гульшан прошла сквозь узкий коридор и заглянула в маленькую гостевую комнату. Азим сидел на стуле у кроватки. Услышав скрип двери, старик повернулся и приложил палец к губам, показывая, что девочка засыпает.
Гульшан осторожно прикрыла дверь и пошла обратно в сад. Тишина монастыря еще вчера действовала на нее успокаивающе – но сегодня девушка не находила себе места.
Доктор и его группа должны были вернуться прошлым вечером. Но всякая связь с ними пропала.
Еще утром Гульшан хотела отправиться на поиски. Но Азим ее отговорил. Группа во главе с доктором хорошо подготовлена: у них есть продукты, вода и транспорт. С ними пошел опытный проводник.
«Ваш опытный проводник, – поморщилась Гульшан, вспомнив лицо лысого наемника со шрамом возле глаза, – что-то я сомневаюсь в его благих намерениях».
Но не наемник на самом деле тревожил ее. Женское чутье подсказывало, что Илий напал на след и нашел разгадку тайны полудниц. Возможно, ему пришлось заплатить высокую цену за эту информацию, и теперь всей группе грозит опасность.
Было еще одно обстоятельство, мешавшее ей немедленно уйти: найденная в рыбацкой хижине девочка. Малютка ходила за ней по пятам, обнимала за ноги, терлась носиком о руку. Когда Гульшан или Азим выходили из комнаты, девочка начинала кричать и плакать. После всего, что она пережила, брать ее в новое путешествие было слишком рискованно.
Несмотря на засуху, монастырский сад зеленел и благоухал. На подстриженных кустах алели розы. В лучах утреннего солнца лепестки казались сделанными из тонкого витражного стекла. Гульшан остановилась, задумчиво погладила пальцами нежный цветок. Медленно побрела дальше.
Возле ограды, увитой плющом, девушка свистнула, и над кустарником поднялась пара ушей, радостно взмахнул хвост. Пес оставался здесь уже сутки и даже умудрился пока что ничего не сломать.
Ночью она слышала, как Гален скулит, и теперь ей пришла в голову одна мысль.
Она потрепала пса по голове, села на корточки и заглянула в глаза.
– Хочешь к нему?
Пес наклонил голову и принялся лизать ей руки. Гульшан взяла его за ошейник и повела к воротам. Гален должен был оставаться здесь до прихода Илия. Но раз уж доктор не вернулся вовремя, почему бы питомцу не поискать своего хозяина?
Собака сейчас пригодиться Илию и всей его группе. Она может показать им дорогу назад, может защитить от врагов.
– Ты ведь лапочка? – спросила Гульшан, почесывая его за ухом. – Ты пойдешь искать хозяина, а не очередную невесту?
Гален неопределенно замотал головой.
Гульшан привязала ему на шею небольшой мешочек, в который положила свернутую карту и антибиотики (этот выбор она тоже сделала интуитивно). Затем она сунула ему под нос пояс с пустой кобурой, который Илий намеренно или случайно оставил в комнате, где жил. Пес понюхал и завилял хвостом. Открыв ворота, девушка подтолкнула его к выходу. Гален пробежал метров пять, потом остановился и посмотрел на нее неуверенно, подняв брови домиком.
– Иди. И без Илия не возвращайся. Ну!
Она думала, что пес ее не поймет, но он обнюхал землю вокруг себя, повертелся и потрусил к лесу.
Гульшан постояла немного у ворот, глядя ему вслед, затем развернулась и пошла в глубину сада. Душистая зелень обступила ее со всех сторон, спрятала от посторонних глаз.
Она думала о том, что впервые за три дня никуда не бежит. Ее единственный отпуск начался с погони за призраками, и, похоже, она слишком увязла в этом деле, чтобы все бросить и вернуться домой.
Работа в больнице никогда не была бесхлопотной, Гульшан смертельно устала. Последние дни должны были вымотать ее окончательно, но вместо этого переключили и придали сил. Спасен ребенок. Она сделала все что могла, теперь осталось собрать вещи и уехать из монастыря. К поискам остальных детей подключилось так много людей. Что еще она может сделать?
Она усмехнулась. Никуда она не уедет, пока не увидит, что опасный огонек безумия в глазах доктора погас. Упрямый, сумасшедший человек. Разве можно так любить своих детей? Она говорила себе, что не знает – у нее-то их никогда не было. Но на самом деле она знала, еще как знала, ведь именно этот безумный огонек зажег ее, подтолкнул к мысли о том, что она тоже могла бы быть матерью, и тогда…
Тогда как много любви она отдала бы этому
